Куличкин Блог

А это http://petya.blogik.org мой другой блог

28.04.2010 20:12
Читать только Провал как успех или 2-я ДМШ 25 лет спустя

Провал как успех или 2-я ДМШ 25 лет спустя

Сегодня абонемент, начавшийся для меня на Парковом, был продолжен в Детской музыкальной школе №2 г. Перми. Это школа может гордиться не только своими выпускниками. Почти ровно 25 лет назад меня туда не приняли из-за «полного отсутствия слуха». 

Сценарий концерта был чем-то похож на тот самый вступительный экзамен.

Как и 25 лет назад, папа сопровождал меня до школы. Тогда его в экзаменационный кабинет, естественно, не пустили. А сейчас ему удалось весьма удобно расположиться в зале и даже пофотографировать (фотографии и краткая информация о том, что там было — здесь).

25 лет назад я должен был исполнить песню, и спел Гимн Советского Союза (который слышал до этого 2 раза),  по всей видимости, неудачно. Сейчас мне предстояло сыграть две пьесы из собственного фортепианного цикла «Под чёрным флагом. Морские истории». Заниматься на фортепиано было просто негде (дома у меня теперь пианино нет). В итоге сыграл я опять-таки ниже собственных возможностей (с большим количеством фальшивых нот и «концептуальных» неточностей). Разница заключалась в том что Гимн Советского Союза много кто мог хорошо (или хотя бы приемлемо) спеть, а пьесы из моего фортепианного цикла все равно лучше меня никто сыграть в принципе не мог. Дело было просто в том, что до недавнего времени этот цикл не был зафиксирован в нотах с достаточной точностью. А те неточные ноты, которые все-таки существовали, были рукописными. 

В 1985-м после песни меня попробовали озадачить слуховым анализом. Для начала предложили повторить голосом то, что сыграли на рояле (это было странным издевательство над человеком, у которого голос не подчиняется слуху). А сегодня в один момент я решил выпендриться и сыграть на память фрагмент «Песни венецианского гондольера» Феликса Мендельсона. Начав играть, я понял, что совершенно ее не помню (ни соль-минорную, ни фа-диез минорную). Тем не менее, 10 секунд наигрывал сам не знаю что, а потом мне все-таки удалось извлечь из рояля один мендельсоновский такт (и то только одной правой рукой).

Наконец, на вступительном экзамене кто-то из экзаменаторов нажал на коричневом пианино две кнопки и спросил, какая из нот ниже, а какая выше. Что такое «выше» или «ниже» я тогда вообще не знал. Сознаваться в незнании было как-то неудобно, я что-то сказал и, вероятно, опять ошибся. Но 25 лет не прошли даром. Что-что, а отвечать на риторические вопросы полемическими контрударами я немного научился. Впрочем эта заключительная часть экзамена была сегодня перенесена в начало, и внешне выглядела как безобидная беседа композитора (то есть меня) с учащимися музыкальной школы, которой «рулила» ведущая концерта музыковед Ольга Качалина. Приведу фрагменты (помню все приблизительно, так что за неточности вам придется меня простить).

Ольга Качалина (далее О.К.):

—  Наш концерт называется «Откуда музыка берет начало...». Как вы думаете, откуда начинается музыка?

— Я думаю, что этот вопрос надо поставить по-другому. Музыка ниоткуда не начинается, а наоборот, скорее, жизнь копирует музыку. Только как-то плохо. То, что в музыке хорошо, в жизни выходит не очень хорошо.

— Я это запомню! И озадачу вас позже... А пока... может у кого-то есть вопросы?

Вопрос из зала (все вопросы из зала задавали дети-учащиеся):

— Вам было трудно поступать в музыкальную школу? 

[...что характерно, этот первый (!) вопрос никто не провоцировал...]

— Почему тяжело? Легко. Только я в нее не поступил.

— А в какую школу вы поступали? 

— В эту. Во вторую музыкальную школу.

— ?!

О.К. — в зал:

— Понимаете, даже взрослые тоже все-таки иногда  ошибаются...

Я — тоже в зал: 

—  Еще как ошибаются! Взрослые ошибаются гораздо чаще, чем дети. Потому что взрослые много думают. Как только начинают много думать — так сразу ошибаются. Поэтому дети ошибаются гораздо меньше. Дело в том, что для того, чтобы заниматься музыкой не обязательно учиться в музыкальной школе. Вот, например, Иоганн Себастьян Бах, Вольфганг Амадей Моцарт, Людвиг ван Бетховен, Иоганнес Брамс, Рихард Вагнер — никто из них не учился в консерватории. Хотя сейчас очень много выпускников консерватории, мы их не знаем.

О.К.:

— Но ведь во времена Моцарта и Бетховена не было консерваторий!

— А во времена Вагнера и Брамса — были. Консерваторию создал Мендельсон. Но ее выпускники нам неизвестны, а известны Брамс и Вагнер. Выпускники неизвестны, хотя сам Мендельсон еще известен, вы его музыку наверняка знаете...

[здесь была попытка что-то наиграть] 

— Ну, так вы дойдете до того, что и учиться не надо. Учителя и родители нас не поймут...

— Да, учиться, конечно, надо. Я ведь музыкальную школу все-таки закончил. Другую музыкальную школу.

О.К. (детям):

— Вы узнали музыку Мендельсона?

— нет...

— Это была «Песня венецианского гондольера». А сейчас мы послушаем сочинение Петра Александровича, которое тоже написано на морскую тему: «Морские истории, под чёрным флагом».

(мне):

— Как у вас появилась в творчестве эта морская тема?

— Вообще, моря я в глаза не видел до 2004 года. В 2004-м, так получилось, что я был в Португалии и видел Атлантический океан. А все пьесы были написаны до этого, в 1997-2002 годах. Так что это опять к вопросу о том, что музыка копирует жизнь... Я ничего не читал о пиратах и не видел фильмов (хоть мне этого и хотелось), но, конечно, прочитал «Остров сокровищ» Стивенсона. Вы его читали? Нет? А мультик смотрели? Это хорошо. Мультик замечательный, но он другой, книгу лучше тоже прочитать...

О.К.:

— Хорошо! Давайте, наконец, все-таки послушаем музыку. Прозвучать две части из цикла «Под черным флагом», «Вступление» и «Когда воротимся мы в Портленд...». Кстати, откуда здесь взялся Портленд? Что это за город такой?

— «Когда воротимся мы в Портленд...», по идее, вообще не имеет никакого отношения к Стивенсону. «Когда воротимся мы в Портленд...» — это строчка из песни Булата Окуджавы, которая написана к фильму «Из жизни начальника уголовного розыска». Там роль человека, который поет эту песню, играет Леонид Филатов, вы его знаете по «Сказке про Федота-стрельца...». Не знаете?! Ну, значит, я вам завидую: вы с ней еще познакомитесь... А города «Портленд» вообще не существует. То есть, он существует, в Америке. В Америке вообще все города есть. Там семь Санкт-Петербургов, есть Москва, вроде, даже Одесса есть. Вы читали «Приключения Тома Сойера»? Хорошо. А в каком городе жил Том Сойер? Не помните? В Санкт-Петербурге. Так что в Америке есть и Портленд...

— Ну а теперь, наконец, мы все-таки послушаем музыку. Петр Куличкин, фортепианный цикл «Морские истории, под черным флагом».

[ В этом месте, вроде бы, я играл указанные две пьесы. Надо сказать, что в рояле PETROF (во 2-й музыкальной школе и школе искусств №13) возвратный механизм для репетиций работает хуже, чем в рояле Steinway (который стоит в Органном зале Пермской филармонии). Поэтому здесь я сыграл те же самые пьесы более прилично. ]

О.К.:

— Спасибо! Может у кого-то возникли вопросы?

Вопрос из зала:

— Для сочинения музыки нужно вдохновенье?

— Конечно, нужно. Но оно приходит, как аппетит, во время еды. Как еды бывает неизвестно, а когда попробуешь, входишь во вкус. Вообще, вдохновение появляется, когда вы сталкиваетесь с задачей, которую не можете сразу решить. Допустим, вам надо за пять минут сделать все домашние задания на завтра, пойти погулять, а потом еще на уроке и двойку не получить. Сразу решения не видно. И сразу начинается творческий процесс. А потом — ррраз! — и все становится на свои места. Вы понимаете, что надо сделать то-то и то-то.

— У вас есть муза? 

— Не понял?

— Ну, муза, для вдохновения.

— Строго говоря, муза — это изобретение поэтов. Потому что поэзия сильно отличается от музыки. В поэзии надо выражать мысли словами. То есть, когда говорится о вдохновении, то это тоже надо как-то обозначить. Вот и появляется муза. А в музыке слов нет, там одни звуки. Поэтому муза не нужна. Конечно, если музыка с текстом, слова есть. Но музыка, написанная на стихи и стихи сами по себе — это две большие разницы. В стихах может быть как бы «все хорошо», а в музыке — «все плохо» и наоборот, в стихах «все плохо», а в музыке «все хорошо».

 О.К.

— А вот здесь я, как и обещала, озадачу вас вопросом по поводу музыки и жизни. На тему, что в жизни все хуже, чем в музыке. Сейчас мы услышим романс «Букет» на стихи Варлама Шаламова. Чем вас привлекла личность Варлама Шаламова?..

Я приготовился было сказать длинную речь о том, что личность поэта в данном случае не имеет значения, важно, что стихи сами по себе хороши и тому подобное. Но Ольга Качалина пока что продолжила собственную мысль:

 — Взрослые, конечно, знакомы с жизнью Варлама Шаламова. Со временем, конечно, и Вы тоже познакомитесь с ней. Варлам Шаламов долгое время сидел в лагерях, и, тем не менее, сумел не только выжить, но и писать стихи и рассказы. Чем вам оказалась близка шаламовская тема?

На этот вопрос корректного ответа просто не было. Я сказал первое, что пришло в голову: 

— Вообще-то, я тоже отсидел два месяца в лагерях. В пионерских. У меня никогда не складывались отношения с коллективом. Детский садик в три года оказался для меня очень серьезным испытанием. А потом были еще пионерские лагеря. Конечно, поэзия Шаламова мне близка...

— Хорошо. Давайте послушаем «Букет».

*** 

В 1985-м году из 2-й музыкальной школы мы с папой возвращались вдвоем. Сегодня на обратном пути нам составили компанию композиторы Валерий Грунер и Лев Горбунов, а также выпускник Детской школы композиции Виталий Коваленко, в своей нынешней основной ипостаси — пианист. История, определенно, не стоит на месте.

Комментарии: