Куличкин Блог

А это http://petya.blogik.org мой другой блог

---

13.07.2011 19:48
Читать только Первая звездная: подвиг или история болезни?

Первая звездная: подвиг или история болезни?

 Если вы не очень боитесь Кощея...

Юлий Ким

 

Я хочу объяснить здесь, как следует

читать эту книгу, для того чтобы она

была возможно лучше понята.

То, что она должна сообщить,

заключается в одной единственной мысли.

Артур Шопенгауэр

 

Написать о том, о чем я хотел здесь написать, оказалось для меня задачей довольно сложной. Поэтому выбранный метод изложения может показаться довольно странным. Но ничего не поделаешь. В мире есть вещи, которые можно и нужно доказывать, есть вещи, которые можно доказать лишь с определенной долей вероятности, а есть и те, которые доказать нельзя, а можно только пережить. И как быть, когда со всеми этими вещами приходится иметь дело одновременно? Тем более, что отличить их друг от друга не так-то просто.

Те, кто меня знает, могут подтвердить: я не люблю читать длинных книг. Такому же принципу я стараюсь следовать, когда пишу сюда. И вот теперь, когда вы увидите огромное оглавление, мне придется как-то прокомментировать этот факт. Потому что каждая из глав по своему объему «тянет» на отдельную публикацию.

Я сократил все, что мог. Все, что не имеет прямого отношения к главной теме. Объем уже и так уменьшился. Но мне пришлось бросить почти все побочные ответвления, пожертвовать некоторыми доказательствами. Текст теперь выглядит еще и несколько туманным...

Но и это еще не все. Текст довольно субъективен, пожалуй, в несколько большей степени, чем другие тексты, которые я подписываю своей фамилией. Потому что, когда на моем пути встретилось непроходимое для логики болото, идти пришлось под руководством собственных опыта и интуиции (иные мне никто не одолжил).

Не будем строить иллюзий, из этого болота я не выудил ни одной новой истины. Что не удивительно, поскольку при звездном свете нормальные люди не лезут куда попало, а ищут цветок папоротника или раз­рыв-тра­ву (которые, как известно, не растут на болотах). Тем не менее, мне удалось неплохо набить карманы тем, что по непонятным для меня причинам выбросили в болото другие.

Пусть вас не сильно пугает мой несколько непрезентабельный внешний вид и то, что предъявленные мною находки не блестят как следует. Не удивляйтесь. Просто на них налипла грязь, да и одежда моя еще не успела высохнуть: я ведь только что пришел.

Потому, собственно, я и спешу поделиться найденным поскорее, что выудил еще далеко не всё. Впрочем, того, что там осталось, хватит на всех желающих. Нужно только не очень бояться нырнуть.

Возможно, нырять придется несколько раз... Но я не теряю надежды, что мой путь заинтересует хотя бы кого-нибудь. И посвящаю этот текст... всем тем, кто прочитает его до конца!

С уважением и любовью,

автор

1    Спектакль. Попытка эксперимента   

2    Реалии научной фантастики (опыт восприятия)  

3    Детское сознание. Концепции и хронология  

4    Схематический сюжет научно-фантастической повести

5    Дискуссия с «Чемберленом»  

6    «Первая звездная»: смотрим в книгу - видим ...?

7    Долетит или не долетит? Вот в чем вопрос.  

8    Звездные болезни  

9    Итоги «Первой звездной»  

10 Чудеса и реальность  

 

1 Спектакль. Попытка эксперимента  >

- Меценат! Полечите печень.

Аркадий Аверченко

 

Когда в мае этого, 2011 года я был в Москве, Олег Митрофанов продемонстрировал мне несколько кадров из буквально только что поставленного им спектакля «Первая звездная» по известной повести Бориса Лапина. Все роли в спектакле исполняли дети - учащиеся «Школы будущего - Центра образования 2030».

Допустим, я сейчас скажу, что ставить такой спектакль именно с детьми - решение идеально точное. Что вы скажете мне в ответ?

1. Банальное утверждение: не надо быть сильно умным, чтобы догадаться отдать детские роли детям;

2. Наверняка был заказ именно на детскую постановку, вот и все. Если бы в распоряжении режиссера были взрослые актеры, он ставил бы со взрослыми и не заморачивался;

3. Да и постановка такая была нужна лишь к 12 апреля, к 50-летию первого полета в космос Юрия Гагарина;

4. Ставить на сцене повесть, вообще-то, некорректно. Как ни переделывай повесть под пьесу, суть все равно теряется.

5. А повесть Бориса Лапина устарела и вообще сейчас не актуальна.

Ну, признаюсь, если вы так действительно думаете, вам удалось меня задеть. Я обиделся и больше писать ничего не буду. Я-то хотел вам рассказать о многом хорошем, но теперь все.

Тем более, если сказать по совести, вы совершенно правы. Я и писать-то не умею, если честно. Два слова связать не получается. Я не сержусь на вас, но, чтобы не мешать дальнейшему процессу свободного восприятия художественных текстов, я ухожу. Все. И Куличкин Блог закрывается на большой висячий замок. На сем ставим точку.

Впрочем, ладно. Я пошутил. Прошу прощения. Прощаете? Тогда продолжим.

Вообще говоря, на спектакле я не был. Более того, в ноутбуке Олега Митрофанова заканчивалась батарейка. Так что целиком увидел я лишь два фрагмента: проход по реактору Полины - Наталии Полуниной (надо отметить, весьма убедительный) и вступительное видеоинтервью доктора физико-математических наук Алексея Завьялова (сотрудника Объединенного института физики Земли). Интервью было посвящено землетрясению в Японии и известным событиям на атомной электростанции Фукусима. Но, несмотря на то, что не видел спектакля, я могу уже сейчас сказать, что оно является не только неотъемлемой, но даже обязательной его частью. Что вы на это скажете?

«Утверждение притянуто за уши». «Автор ничего не доказывает». «Ни видел спектакля - зачем пишешь? ». «Все это сплошной пиар». «Аффтар - выпей йаду».

Ну вот! Я опять обиделся. И вообще, все вокруг меня - дураки! А я один умный... или нет, как же это так? Не могут все быть дураки. Если я умный, я должен это понимать. Поэтому все наоборот: все умные, а дурак только я. И бездарность. Выход ясен, пора мне не только прекращать писать, а вообще лечь в больницу. Все написанное сжечь. А компьютер - сломать. Или лучше сразу в аптеку - за ядом: умные люди такому дураку, как я, плохого не посоветуют.

Но погодите. Я ведь опять пошутил. И вот, сейчас думаю, сможете ли вы меня во второй раз простить? Ведь я уже и так перед вами виноват дальше некуда. Нет мне прощения: впору идти в аптеку. Но ладно. Раз уж начал писать - надо как-то заканчивать. Прошу прощения опять. Прощаете? Тогда продолжаю.

Не буду больше «темнить». Вы уже, вероятно, догадались, что я имею в виду под «попыткой эксперимента». Эксперимент, собственно, только что завершился (речь идет о «шизофренических» пассажах в предыдущих абзацах). Подведем итоги.

Согласитесь, не совсем приятно участвовать в эксперименте, когда твоего согласия никто не спрашивает. Это первое (если обиделись - прошу прощения еще раз).

Вы заметили, что во второй раз прощать уже чуть-чуть труднее, чем в первый? И это при том, что я всего лишь чуть-чуть заставил вас читать бессмыслицу, но написанную как бы человеком, к которому надо относиться заведомо снисходительно? Попробуйте прикинуть, какие объемы подобной бессмыслицы вы сможете вынести. Это второе.

Теперь усложним задачу. Положим, я вас действительно обидел, а затем искренне попросил прощения. Потом - еще раз обидел и снова попросил прощения. Сколько раз в день вы сможете меня прощать? Подумайте (результат запишите, к этой теме я еще вернусь). Это третье.

А теперь представьте, что будет, когда вы сегодня меня не простили, а завтра сами оказались виноваты в том же. Хватит ли у вас сил простить себя в такой ситуации (и меня заодно) или вместе начнем считать седые волосы (а то ведь, не ровен час, и аптека недалеко)? Это четвертое.

Конечно, сразу трудно понять, какая связь между дальними галактиками, глубокими знаниями, твердостью характера, цельностью личности, гуманизмом и «шизофреническими» пассажами. Пока что скажу следующее. Уже давно не секрет, что умение прощать - это одно из необходимых условий человеческого выживания. В предыдущих абзацах я дал очень маленькую нагрузку. Считается, что человек должен уметь выдерживать нечто намного большее. Иисус Христос, например, на вопрос Петра: «Сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? », ответил: «Не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз». А седмижды семьдесят, как известно, равно четыреста девяносто.

А теперь - поговорим о научной фантастике более подробно. Без экспериментов. Повесть и пьесу можно скачать по вышеприведенной ссылке (они очень короткие). Советую сделать это сразу, иначе дальше читать будет не так интересно.

 

<  2 Реалии научной фантастики (опыт восприятия) >

Светит незнакомая звезда...

Николай Добронравов

 

О книгах в жанре научной фантастики я слышал еще в школе. Миры, описанные в них, функционировали по законам, близким к нашей, обыденной реальности, но чем-то очень привлекали. Помню, что взрослые (и даже старшеклассники) говорили о том, что подобным мне малышам читать научную фантастику еще рано: ведь у таких, как мы, еще нет знаний, необходимых для понимания сути того, о чем идет речь в научно-фантастических книгах.

Звездное небо казалось бесконечным и очень заманчивым. Особенно ночью. Волей-неволей думалось и о других планетах, подобных нашей. Ведь наш мир такой огромный, неужели совсем-совсем нигде нет планеты, похожей на нашу? А если есть, то почему нельзя туда полететь и хотя бы посмотреть на нее?

По идее, ответы на все эти вопросы должна была дать научная фантастика. Но факт есть факт, а предположение есть предположение. Для того, чтобы отделить факты от предположений, нужны научные знания. Первый раз я столкнулся с дилеммой «факт или предположение? », когда прочитал где-то, что некий звездолет за пару часов преодолел расстояние в десяток световых лет. Оказалось, что так быть не может, потому что быстрее скорости света летать нельзя.

Однажды, где-то в третьем классе я просидел за учебником астрономии (за 11 класс) целый день и окончательно убедился, что сейчас ничего в этом не пойму. Потому что для понимания астрономии нужно знать физику, а физику начинают проходить только в шестом классе. В общем, так сложилось, что почти вся научная фантастика (особенно с большим количеством специальных терминов) так меня и не заинтересовала. Впрочем, за некоторым исключением...

Помню, что в четвертом или пятом классе мы читали на уроках литературы «Дети синего фламинго» Владислава Крапивина. Это было серьезно. Под влиянием книги я находился довольно долго: в ней был настоящий, а не «адаптированный для детей» драматизм. При ее чтении создавалось впечатление какой-то тонкости, пронзительной хрупкости бытия. А после - оставалось ощущение чего-то светлого, счастливого, но вместе с тем кратковременного и трагически-прекрасного (позднее я узнал, что скучные преподаватели философии - точные копии серых личностей с острова Двид - называют это умным словом «экзистенциализм»).

Второй раз я испытал в чем-то схожее впечатление при просмотре в кинотеатре двух знаковых лент отечественного кинематографа: «Москва - Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». А вскоре, примерно к 10-11 классу подобная фантастика меня перестала интересовать. Потому что я столкнулся с книгами братьев Стругацких. Эти книги, вроде бы, тоже научно-фантастические, говорили совсем о другом: о взаимоотношениях людей, о социальных явлениях... «Да и нужна ли научной фантастике звездная тема, - думал я, - не слишком ли «картонными» выглядят все эти звездолеты и прочие космические проблемы, когда еще так много неизвестного в самом человеке? ». К тому же, яркий иронический стиль Аркадия и Бориса Стругацких, казалось бы, подводил под «романтизмом звездной темы» жирную и окончательную черту.

Тем более удивительным оказалось то, что мне довелось испытать на первом или втором курсе института. В гостях на компьютере я впервые посмотрел «Солярис» Андрея Тарковского. Конечно, ассоциаций с островом Двид не возникало. Но некоторое сходство впечатлений с фильмом «Москва - Кассиопея» было очень явным. «Солярис» казался его продолжением, в нем материализовались проблемы, которые лишь намечались в фильме «Москва - Кассиопея». Но самое главное, что в «Солярисе» было решение (о нем поговорим несколько позже). И решение это Тарковский продемонстрировал через музыку - Хоральную прелюдию Иоганна Себастьяна Баха.

Затем прошло примерно 15 лет (10 из которых я почти ничего не читал). И вот, в прошлом году, в поезде Пермь - Москва мне удалось, наконец, прочитать одолженную за три года до этого книгу Аркадия и Бориса Стругацких «Трудно быть богом». Он была очень не похожа на то, что я читал у них ранее. Общий иронический тон остался, но, вместе с тем, была какая-то мощная динамика и даже романтический пафос. Грань между иронией и пафосом была найдена идеально. «Космическая» линия «Отроков во Вселенной» и то, о чем писали Стругацкие в других своих книгах, для меня довольно точно сфокусировались именно здесь. Уверен, что если бы герои «Соляриса» знали историю Арканара, им удалось бы избежать многих неприятностей. Конечно, «Дети синего фламинго» в сравнении с «Трудно быть богом» выглядели как-то слишком сказочно. Но самым удивительным оказалось то, что почти забытое детское впечатление от крапивинской повести совершенно неожиданно и совершенно полноценно возникло у меня именно при чтении «Трудно быть богом».

Казалось, что разгадка «звездной темы» уже близка. «Трудно быть богом», безусловно, приоткрывает дверь, за которой находится решение. Приоткрывает, потому что здесь «звездная тема» - не главное. К ней можно подступиться, но это очень трудно, потому что в тексте Стругацких есть ирония, а также, большое количество аллегорий и метафор. Не говоря уже о прямых и косвенных намеках на то, что книга, в общем-то, не относится к жанру научной фантастики.

И вот, наконец, в мае этого года я увидел кадры из спектакля, о котором речь шла в самом начале. У меня сразу возникло ощущение, что все встало на свои места. Даже те немногие персонажи, которых я успел разглядеть в предъявленных кадрах, будто бы собрались вместе из всех только что перечисленных мной произведений.

Теперь, когда на днях я прочитал повесть Бориса Лапина, могу сказать совершенно определенно. Среди всего, что создано в сфере «звездной тематики», она действительно занимает особое место. То, о чем Стругацкие писали как бы вскользь и на полях, здесь стало центральной темой. Кроме того, в отличие от всех остальных произведений, «Первая звездная» - прямая наследница хрупкого, светлого и прекрасно-трагичного романтизма «Детей синего фламинго».

Что же объединяет перечисленные произведения? И почему именно «Первая звездная» занимает среди них центральное место?

Ответы, наверное, вы уже угадали. Все книги и фильмы объединяет один и тот же главный герой. Этот герой - детское сознание, вооруженное интеллектом, знаниями и физической выносливостью. Противник нашего героя очень опасен, и победить его самостоятельно наш герой не в силах. Такова основа сюжетного конфликта.

Но почему наш герой всегда принципиально слабее своего противника? Очень просто. Герою приходится бороться не только с внешними врагами, но и с собственным отражением в зеркале. «Первая звездная» - это простейший, «дистиллированный» случай, когда внешних врагов нет. Но и союзников - тоже нет. А в такой ситуации отражение оказывается сильнее.

 

<  3 Детское сознание. Концепции и хронология  >

Такая сказка уже есть...

Даниил Хармс

 

Не исключаю, что сказанное мной пока еще вас не убеждает. Не будем спешить, попробуем разобраться.

Кстати, причем тут вообще сознание, когда речь идет о полетах на другие планеты? Казалось бы, дело в техническом прогрессе, а не в каких-то там психологических уловках. Правда, есть мнение, что между человеческим сознанием и звездами что-то общее есть:

Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, - звездное небо надо мной и моральный закон во мне.

Это сказал Иммануил Кант, чьи сочинения, вообще-то, стали идейной основой для современного научного мышления. Или это слишком скучно, непонятно, пафосно и без меры наукообразно?

Ничего страшного. Ответ на наш вопрос дают и сами пи­са­те­ли-фан­тас­ты. Предположим, вы полетели в космос. Что вы обнаружите в звездолете с вероятностью 100%? Правильно, себя. Приборы будет меняться, еда будет меняться, даже коллеги будут меняться. А от себя не убежишь.

Теперь, допустим, летели вы летели, и прилетели на другую планету, где кто-то живет. Что вы там найдете? Местный социум, какие-то обычаи, какую-то природу... А может быть, и ничего не найдете. Но если уж вы прилетели на чужую планету - от себя опять-таки никуда не денетесь. А если там будет социум, как будете с ним взаимодействовать? Правильно, в соответствии с тем, как вы устроены, так взаимодействовать и будете. Эта истина, кстати, открылась не вчера и не 50 лет назад. Кто не верит, перечитайте роман Пушкина «Евгений Онегин» (или поэму «Цыганы»).

Может быть, именно поэтому Аркадий и Борис Стругацкие довольно быстро отказались от звездных «декораций». Какой смысл «лечить» другие цивилизации, когда сам «врач»-астронавт далек от совершенства?

В общем, так или иначе придется признать, что центральной проблемой любой межзвездной экспедиции является тот человек, который туда полетит. И характеристики его личности, в любом случае, важны.

А теперь попробуем осмыслить путь поиска проблем и решений в перечисленных мною произведениях. Хотя бы в первом приближении.

1. В. Крапивин. «Дети синего фламинго». Учащихся средних классов неизвестные дяденьки заманивают на остров Двид, а затем довольно неприятно «подставляют». Путем чудовищных усилий одному из детей удается вернуться домой, где он сразу попадает в «госпиталь». Затем, с помощью изрядной порции авторского «колдовства», он возвращается на остров с подмогой. В итоге, после оставшихся за кадром драматических событий с острова удается вызволить и другого главного героя.

2. Р. Викторов, А. Зак, И. Кузнецов. «Москва - Кассиопея», «Отроки во Вселенной». Группу школьников отправляют с Земли аж в Кассиопею бороться со злыми роботам, с которыми местная цивилизация самостоятельно справиться не может. По расчетам, они должны прилететь через 27 лет в расцвете сил. Но, из-за того, что к ним на звездолет тайно проникает (!) их од­но­класс­ник-раз­дол­бай, происходит страшное. Из-за «брошенного на пульт сапога» межгалактический корабль начинает двигаться быстрее скорости света (! ! !), и компания почти сразу прилетает к месту назначения. Там они знакомятся с местными, которые вводят их в курс проблемы. Ро­бо­ты-ис­пол­ни­те­ли - практически неуязвимы, но они довольно тупые. А вот Ро­бо­ты-вер­ши­те­ли гораздо хуже. Мало того, что они командуют исполнителями, но еще и думают за людей. А именно, считают, что последним не нужны чувства и эмоции, без которых у людей сразу наступит счастье. В общем, проблема та же, что и во «Властелине колец». Роботов надо нафиг отключить, но они будут этому всячески мешать. Поэтому, пока большинство наших вместе с местными пытается бороться с роботами в открытую (надо сказать, без особого успеха), двое наших наиболее надежных и правильных ребят, подобно хоббитам Фродо и Сэму, пробираются в местный Ородруин... в общем, к головному рубильнику, и вырубают питание во всей столице. В качестве Гэндальфа, указывающего путь и поддерживающего связь с Большой Землей, здесь фигурирует добрый КГБшник ИОО (Исполняющий Особые Обязанности), роль которого прекрасно исполнил Иннокентий Смоктуновский.

3. Б. Лапин. «Первая звездная» (другое название - «Первый шаг»). Лететь в Кассиопею изучать тамошние планеты - это вам не шутка! Прежде чем изучать, надо хотя бы долететь. Да. Для начала, надо долететь. Это очень просто. Проще, чем... В общем, роботов отключать не надо, надо сделать круг вокруг одной не самой далекой планеты и по-быстрому лететь назад. Есть только один маленький нюанс: лететь надо 150 лет туда и 150 лет обратно. А люди пока что столько не живут. Поэтому полетят четверо мужчин и четверо женщин, которым придется скомпенсировать смертность за счет рождаемости, да еще воспитать детей так, чтобы через триста лет хоть кто-нибудь да прилетел обратно. Других проблем нет, но «головняка» хватает и без того. А потому, если у кого накопилось «выше крыши», - есть специальная дверь в реактор. Конечно, добровольное самоубийство - это только «на крайняк», иначе ведь лететь будет некому. Тем не менее, несмотря на и без того высокую смертность, некоторые члены экипажа уходят в указанную дверь. Впрочем, попутно выясняется, что ЦРУ смотрит на вещи вполне реально: прежде чем лететь по-настоящему, надо потренироваться. Поэтому, оказывается, что астронавтам сказали «счастливого пути! », «звездолет» оставили на Земле, а за экипажем установили наблюдение. Идея всем хороша, но наблюдать незаметно очень трудно. Особенно, когда объект наблюдения не глупее наблюдателя. Поэтому очередной командир, произведя относительно несложные дедуктивные выкладки, пришел к выводу, что за дверью в реактор находится вовсе не реактор с адским пламенем. А самая натуральная, известная каждому десятикласснику «комнатка, эдак вроде деревенской бани, закоптелая, а по всем углам пауки». После этого сведения о судьбе эксперимента, казалось бы, теряются в авторском финальном многоточии (к нему мы еще вернемся).

4. А. Тарковский, С. Лем. «Солярис». На некоторой станции далеко в космосе наблюдают за объектом, условно именуемым Океан. Наблюдатели думают, что он неживой, а он, будто бы, ведет себя как живой. Они пытаются бороться, создают ему проблемы, а он создает им проблемы. Чьи проблемы окажутся серьезнее? Узнать в точности не удается, потому что один из исследователей не выдерживает и оканчивает жизнь самоубийством. На помощь приезжает психолог с Земли. Соответствующие проблемы появляются и у него. Тем не менее, психолог каким-то образом догадывается, что Океан - это зеркало, которое транслирует лишь то, что отправляют ему «на вход» обитатели станции. А понять механизм - это почти то же, что научиться управлять. Поэтому ситуация благополучно разруливается.

5. А. и Б. Стругацкие. «Трудно быть богом». В городе Арканар - полный бардак. В королевстве все прогнило гораздо сильнее, чем в гамлетовской Дании. И зачем бы оно было нужно кому-то, если бы земным специалистам по медиевистике не потребовался практический материал. Поэтому так сложилось, что лучшие силы земного спецназа вынуждены торчать в этой дыре, где просто тошнит от всего. И наблюдать, наблюдать и еще раз наблюдать, ни во что особо не вмешиваясь. Наиболее выдающийся из наблюдателей - Антон, известный местным как Румата, - чувствует себя в тисках двойного маразма. С одной стороны, тошнотворный Арканар, с другой стороны - идиотское задание «только наблюдать». Идиотское хотя бы потому, что даже чукчам и алеутам на Земле уж давно построили коттеджи и городские квартиры, а арканарцы чем хуже? Но ничего, наблюдать - так наблюдать. Правда, Антон незаметно для себя постепенно начинает все больше вмешиваться в процесс. Это приводит, в итоге, к уничтожению значительной (хоть и явно худшей) части арканарцев, а самого Антона Руководство Эксперимента дисквалифицирует и отправляет на принудительное лечение.

Я намеренно пересказал все сюжеты немного своими словами. Хотя бы потому, что «стандартное» изложение вы можете легко скачать из Интернета. Хотелось бы заострить внимание на том, что из каждого предыдущего сюжета как бы вырастает следующий. Финальная точка одного сюжета становится исходной посылкой для следующего.

При этом, по направлению от первого сюжета к последнему автор как бы «взрослеет»:

• Сказочность постепенно уступает место реалистичности;

• Романтическая непосредственность постепенно сменяется иронией.

Итак, эволюция жанров «звездной темы» шла, казалось бы, естественным путем. От юношеской романтики и сказочности к постепенному пониманию фактических трудностей и поиску нелегких, но реальных решений. Так? Согласны?

Хорошо. А теперь давайте расположим указанные пять сюжетов не в логическом - причинно-следственном, - а в хронологическом порядке. Только, прошу вас, не удивляйтесь сильно.

1. А. и Б. Стругацкие. «Трудно быть богом» - 1964;

2. А. Тарковский, С. Лем. «Солярис» - 1972;

3. Б. Лапин. «Первая звездная» - 1973;

4. Р. Викторов, А. Зак, И. Кузнецов. «Москва - Кассиопея», «Отроки во Вселенной» - 1973-1974;

5. В. Крапивин. «Дети синего фламинго» - 1980.

Оказывается, хронологический порядок противоположен логическому! Автор будущих фантастических произведений не только «молодел», но и забывал о, вроде бы, уже решенных проблемах в более ранних произведениях. Если смотреть на наши сюжеты, используя хронологическую шкалу, мы отметим, что новые персонажи не только не приобретают опыт старых. У новых персонажей хуже «начальный багаж», они хуже готовы к каким бы то ни было испытаниям.

Герои произведений как бы отказываются от памяти, все больше желая дойти до всего собственным умом. Например, Крапивину уже даже не понадобился космический корабль (хватило воздушного шара), хотя цивилизация в его повести вполне тянет на инопланетную.

Эффект отсутствия исторической памяти - очень характерная черта для детского типа мышления. Если ребенку не сказать, что совать пальцы в розетку 220 вольт опасно, он их туда засунет. Если о той же самой розетке сказать человеку в подростковом возрасте, скорее всего, он засунет туда пальцы специально. Чтобы проверить (особенно, если скажут ему не тем тоном). А вот если восемнадцатилетний «авторитет» предложит учащемуся младших или старших классов добровольно засунуть пальцы в розетку, потому что очень нужен такой Эксперимент - здесь, собственно, и начинается научная фантастика.

Теперь я предлагаю прерваться и немного отдохнуть. А я, в свою очередь, попытаюсь прокомментировать только что сказанное в более или менее художественной форме. Впрочем, если желаете, переходите сразу к следующей главе. Тогда предложенную мною пьесу можно будет прочитать и в самом конце.

 

<  4 Схематический сюжет научно-фантастической повести  >

Петр Куличкин

Провода и столбы

Научно-фантастический водевиль

в одном действии

Да, и это наше поколение...

Юрий Визбор

 

Действующие лица:

Коля, 18 лет

Миша, 14 лет

Маша, 12 лет

Рома, 8 лет

Света, 4 года

Петрович, 45 лет

Действие происходит во дворе малоэтажного дома в новом микрорайоне небольшого города

Занавес открывается

Сцена представляет из себя детскую площадку. На первом плане - большая песочница и цветочная клумба. Около них или на другой стороне сцены находится что-то вроде волейбольной сетки, а также, подобие качелей и перекладины. Неподалеку лежит лестница. Рядом с песочницей установлен электрический столб с проводами. Провода и столбы ведут к дому, который расположен в глубине, на самом дальнем плане или в углу сцены. Несмотря на дневное время, в некоторых окнах дальнего дома горит свет. Между дальним домом и первым планом находится другой, ближний дом, во дворе которого, собственно, и происходит действие. На сцене Коля, Миша, Маша и Света (с ведерком в левой и совком в правой руке).

Коля. Значится, такое дело. Как вы помните, несколько дней назад здесь вырыли ямы и разложили столбы с кабелями. Если все так пойдет и дальше, нам станет негде жить. Весь двор будет заставлен столбами и завешен проводами. Так что с волейболом, Миха, можешь распрощаться. А ты, Машенция, подумай о своей клумбе. Пока что ее, конечно, не задели, но через пару недель столбы будут стоять и на твоих цветочках. Ромка! Имей в виду: до качелей и перекладины они доберутся реально. Тут я тебе отвечаю. Если уж волейболу конец, то твоей развлекухе подавно.

Света. Посмотрите, кто-то разрушил в песочнице мою горку! А я ведь только сегодня утром ее построила! ..

Маша с тревогой смотрит на клумбу.

Миша. Что же делать, Колян?

Коля (озабоченно). Не знаю, Миха, не знаю...

Маша. Но ведь нельзя же бездействовать! Мы обязаны сделать хоть что-нибудь.

Рома. Можете на меня рассчитывать. Постараюсь не подвести.

Света с восхищением смотрит на Рому.

Коля. Постараюсь - не годится. Да и молодой пока что ты, Ромка. Успеешь еще. Что с нами случится - на твой век проблем хватит. Но Машка права на все сто. Ждать мы не можем.

Все (хором). Почему?

Коля. Пока вы сидели дома, я тут кое-что разузнал. Те, кто сюда свозят столбы и кабеля, ходят тут почти круглый день. С десяти до шести. С часу до двух дня они куда-то исчезают. Так продолжалось последние пять дней. А это - очень достоверная статистика...

Маша (почти одновременно с Мишей). Коля, ты настоящий гений...

Миша (почти одновременно с Машей). Что бы мы делали без тебя, Колян!

Коля (продолжает). Но главное - не это.

Рома. А что?

Света. Дядя Коля...

Коля (показывает). Главное - лестница.

Пауза.

Света (более тихо). Дядя Коля, а можно...

Коля. Лестницу они все пять дней запирали в подвал. А сегодня ее оставили во дворе. Этот шанс нельзя упустить.

Молчание.

Света (ангельским голосом, слегка дергает Колю за рукав). Дядя Коля, а можно я построю новую горку?

Коля (Свете, таким же голосом). Конечно, можно. (в сторону) Пока еще - можно. (Миша, Маше и Роме, тихо и решительно). Мы должны подумать о нашем будущем. У нас очень мало времени, максимум полчаса. Через полчаса они вернутся за лестницей.

Рома. Надо действовать!

Коля. Не суетись, Роман. Мы должны смотреть на вещи реально. Спасти наш двор за эти полчаса все равно не удастся. Да и лестницу ты не дотащишь. Тяжелая она, я проверял.

Миша. Нам реально нужна их лестница, Колян?

Коля. Верно мыслишь, Миха. Информация о столбах и проводах нам сейчас нужна как воздух. Надо принести лестницу, залезть по ней на столб и потрогать провода.

Маша. Но ведь провода трогать опасно! В школе говорят, что в них очень высокое напряжение.

Коля. В школе говорят... Мало ли что там говорят! Ну, высокое напряжение, и что из этого? Кто-то из вас трогал провода, пока они лежали на земле? Никто не трогал. А я трогал. Ничего опасного в них нет... Конечно, небольшой риск есть. Одно дело, провода на земле, другое дело - на столбах. Кто знает, как на провода влияют столбы?

Миша. Пару лет назад отец говорил мне, что именно по проводам на столбах течет электрический ток. И, кажется, он говорил, что это можно проверить... А! Вспомнил! Чтобы проверить, надо узнать, куда ведут провода и спросить, есть ли у них свет.

Маша. Провода ведут в соседний дом...

Рома. Ребята, так может, я сбегаю и спрошу? За стометровку у меня по физкультуре пятерка.

Света. Ну вот. Горку я построила. Теперь надо рядом с ней посадить цветочки.

Коля. У нас нет времени бежать в соседний дом (до него, кстати, полкилометра). Допустим, ты не выдохнешься и добежишь. Что тебе скажут там? Ну, узнаем мы про свет, и что из того? Да и причем здесь, вообще, свет, когда нужно знать про провода и столбы?

Света. Цветочек - раз, цветочек - два...

Коля. С лестницей другого шанса, быть может, уже не будет. Сделать такую же лестницу сами мы пока не в состоянии. Нам жизненно необходима ИНФОРМАЦИЯ. Иначе (смотрит на Свету, небольшая пауза) - нашему двору конец.

Рома (Мише). Как жаль, что твой отец на работе...

Миша. Ответственность лежит на всех нас.

Маша. Нам придется принимать решение самостоятельно.

Света. Цветочек - три!

Все смотрят на Свету. Пауза.

Коля. Не буду скрывать, риск есть. Признаюсь, когда я трогал провода на земле, не знал, чем это кончится для меня. Зато теперь мы знаем о проводах гораздо больше! Но наших знаний недостаточно. Эксперимент необходимо продолжить. Без этого наш двор (показывает в сторону Светы) не имеет будущего. Кто из вас желает принять участие в продолжении Эксперимента?

Миша, Маша, Рома. Я!

Коля. Еще раз повторяю, Эксперимент связан с риском. Учтите это. Участие в нем - дело добровольное.

Следующие три реплики произносятся почти одновременно

Миша. Любой риск оправдан, когда речь идет о получении знаний.

Маша. Мы должны сделать все возможное, чтобы спасти наш двор!

Рома. Если не мы, то кто в ответе за наше будущее?

Коля. В таком случае, пора действовать. Миха - тащи лестницу. (Миша убегает). Маша - уведи Свету на другой край песочницы, подальше от столба. Смотри, не напугай ее! (Маша направляется к Свете). Ромка! Ты будешь стоять на наблюдательном пункте (показывает) и смотреть вокруг. В случае опасности ты обязан любым способом подать нам знак. Любым способом. Понял? (Рома кивает).

Миша несет лестницу

Коля. Маша! (Маша подбегает). Миха и ты... Кхм! .. (прокашливается) Так. Вы с Мишей полезете вверх по лестнице. Миша первый, ты вторая. Лезть надо вдвоем, потому что один человек может упустить из виду что-нибудь важное. Если полезут двое, вероятность ошибки гораздо меньше. Конечно, я мог бы залезть туда сам, но лестницу обязательно кто-то должен держать внизу. А меня вы не удержите.

Небольшая пауза.

Коля (Мише, Маше и Роме). Теперь судьба Эксперимента зависит от каждого из нас. Никто не передумал?

Миша. Нет.

Маша. Ни за что!

Рома. Ни в коем случае! ..

Коля. Тогда начинаем. Желаю всем удачи. Ромка, беги на наблюдательный пункт.

Рома. Есть!

Коля (Мише). Миха, пора ставить лестницу (прислоняют лестницу к столбу).

Рома. Света, я люблю тебя! ! ! (убегает)

Коля. Миха, запомни: твоя задача осмотреть столб и потрогать провода. Главное для тебя - провода. Потому что столб... ну, по крайней мере, нижнюю его часть... мы сможем изучить и на земле. В общем, информация о проводах - это для нас сейчас самое важное. Так. А для тебя, Маша, главное - столб, точнее, верхняя его часть. Запомни, она может существенным образом отличаться от нижней. Смотри в оба! Если вдруг увидишь что-то серьезное - сразу кричи «стоп». Ответственность за судьбу Эксперимента я, как самый старший из вас, обязан взять на себя. Вопросы есть?

Пауза.

Коля. Теперь пора лезть. Давай, Миха. Удачи тебе.

Миша лезет.

Коля. Теперь твоя очередь, Маша. Будь внимательна и осторожна. От твоей наблюдательности зависит наша жизнь.

Маша лезет.

Проходит несколько секунд. Дальнейшее вполголоса и несколько медленнее.

Миша. Знаешь, Маша...

Маша. Что?

Миша. Я давно хотел сказать тебе... что... если...

Маша. Если что?

Миша. Ну, если вдруг... Мало ли что...

Маша. Смотри под ноги, а то щас оба брякнемся.

Миша. Маша!

Маша. Ну, что тебе?

Миша. Что, что? Ведь не каждый же день... Я должен тебе сказать...

Маша. Миша! Ты не мог сказать мне об этом в другой раз? Сейчас я смотрю на столб, как того требует Эксперимент.

Миша забирается на последнюю ступеньку и протягивает руку в сторону проводов.

Миша. Маша! ..

Маша поднимает голову и смотрит на Мишу

Миша. Другого раза, быть может, уже и не будет... (более решительно) Поэтому я хочу, чтобы ты совершенно точно знала... что я... (собирается схватить провод)

Маша (вдруг и очень громко). Стоп! ! !

Дальнейшее в полный голос и в обычном темпе

Коля. Миха, стоять! (Миша застывает. Его рука остается в нескольких сантиметрах от провода) Маша, что такое?

Маша. Верхняя часть столба отличается от нижней, как ты и предполагал. Здесь на столбе есть выключатель.

Коля. Какой такой выключатель?

Маша. Ну... обычный выключатель, типа тех, что у нас в квартире стоят.

Коля. Та-ак. Молодец, Машенция. Ты сможешь до него дотянуться?

Маша. Не знаю.

Коля. Постарайся, это может быть очень важно.

Маша. Попробую... (тянется к выключателю).

Коля. Ну как? Видишь что-нибудь?

Маша. Выключатель как выключатель. Типа как тумблер. Вроде бы, ничего особенного.

Коля. Попробуй переключить тумблер.

Маша переключает тумблер. В доме на заднем плане сцены гаснут огни.

Маша. Переключила.

Коля. Ничего не замечаешь?

Маша. Ничего.

Коля. Попробуй еще раз.

Маша снова переключает тумблер. Огни зажигаются.

Коля. Ну как, есть эффект?

Маша. А хрен его знает!

Коля. Тогда давай еще. Мы должны знать, на кой он здесь нужен.

Маша. А может ну его? Все равно ведь ни на что не влияет.

Миша. Так я проверяю провода?

Коля. Погодь, Михаил, не суетись. Маша, дерни тумблер еще раз.

Маша переключает тумблер. Огни гаснут. Некоторая пауза.

Коля. Ну как?

Рома (прыгает и машет руками). Атас! Беда! Они идут, спасайся кто может!

Дальнейшее несколько быстрее.

Коля. Так. Без паники. Машка, прыгай в песочницу!

Маша прыгает.

Миха! Хватайся-проверяй провода и прыгай вниз.

Миша хватается обеими руками за ближайший провод, повисает на нем и слегка раскачивается.

Коля. (Роме, кричит). Ромка, спасайся!

Миша (прыгает). А-айй! ..

Коля (в сторону). Опп-ля...

Рома. Что-о?

Маша (во весь голос). А-аа! (бросается к Мише)

Коля (Роме, кричит). Спасайся сам, беги оттудова!

Рома убегает.

Ну... порядок? Поздравляю с удачным завершением очередного этапа Эксперимента! ..

Следующие две реплики почти вместе.

Миша. Мы сделали это!

Маша. Еще посмотрим, кто кого!

Коля. Всё! Уносим лестницу, и по домам!

Маша и Миша убегают. Миша, слегка прихрамывая, опирается на Машу. Коля берет лестницу, ставит ее на место и уходит.

Через некоторое время на сцене появляется Петрович. Он берет лестницу и устанавливает ее у столба.

Петрович. Ну кто-нибудь может мне объяснить одну простую вещь? Почему всегда чуть что - виноват Петрович, а как проблемы - так без Петровича никак? И, наконец, вы мне скажите, пожалуйста... Почему один только Петрович в свой собственный, законный выходной обязан встать, пойти, и сделать? ! ..

Лезет вверх по лестнице, протягивает руку к выключателю.

Света. Дяденька! (тоном Петровича) Скажите, пожалуйста... (решительно и по-взрослому) Зачем вы хотите сломать нашу песочницу? ! ..

Занавес

июль 2011

Пермь

 

<  5 Дискуссия с «Чемберленом» >

Мы вам покажем кузькину мать!

Никита Хрущев

 

«Постойте, постойте, - может сказать какой-нибудь особо въедливый читатель. - Ведь если более ранние произведения как бы являются рефлексией по отношению к более поздним, то должна существовать еще более ранняя научно-фантастическая книга, где разложено по полочкам и то, что написано у Стругацких».

Я полностью согласен с въедливым читателем. Такая книга действительно есть. В ней ирония едва-едва не переходит в цинизм. Эту книгу написал Роберт Хайнлайн, и называется она «Чужак в чужом краю». Ее сюжет довольно пространен, поэтому я перескажу лишь некоторые детали.

Хайнлайн пишет о том, что первая космическая экспедиция претерпела сокрушительную неудачу, несмотря на многолетний и фундаментальный труд лучших ученых Земли. На космическом корабле возник банально-пошлый любовный треугольник, который быстро превратился в треугольник из трех трупов (высокий IQ участникам треугольника в данной ситуации почему-то не помог). Остальные участники экспедиции либо покончили жизнь самоубийством или просто умерли (им тоже не помогли ни высокий IQ, ни лучшая в условиях Земли физическая и моральная подготовка). В живых остался один лишь младенец, появившийся вследствие указанного треугольника. Этого «Маугли» воспитали марсиане, которые, в отличие от киплинговских волков, стояли на более высокой эволюционной ступени развития, чем земляне. Затем, через 20 лет его забрала другая экспедиция с Земли. Земля в то время представляла из себя потребительское общество американского типа (как в советских карикатурах на США), которым управлял диктатор типа Иосифа Виссарионовича Сталина (дядюшка «Джо»), которым, в свою очередь, управляла жена, которой, в свою очередь управляли астрологи. В общем, выходило так, что толком никто никем не управлял .

Появление на Земле человека с Марса сначала вызвало сенсацию, а затем превратилось в «религию». Главным догматом «религии» стало утверждение «Ты есть Бог», которое снимало любые ограничения в плане потребления в целом и скотского поведения в частности, при условии, что это приятно окружающим. После того, как человека с Марса побила камнями жаждущая острых ощущений толпа, останки были съедены его последователями. А потребительский культ получил «религиозное» подкрепление, в результате чего «воцарилось всеобщее счастье». Отсюда мораль. Даже после того, как многие люди отдадут жизнь за покорение космоса, и даже если в результате этого другим героям удастся привезти на Землю что-нибудь стоящее (впрочем, не факт, что оно еще окажется полезным), это полезное и стоящее сразу встанет на службу самых низменных инстинктов, и человечество придет в еще более скотское состояние, чем оно было до того. И, спрашивается, за что боролись сотни лет?

Хайнлайн писал эту книгу довольно долго, около восьми лет. Но, то ли по странному стечению обстоятельств, то ли по какой другой причине вышла она... 1 июня 1961 года. То есть, почти сразу, а точнее, ровно на 50-й день после полета Юрия Гагарина! Не знаю, как вы, а я бы на месте Юрия Гагарина, Сергея Королева и всех, кто имел отношение к подготовке полета, возможно, воспринял бы факт выхода данной книги как некоторое хамство (конечно, если бы меня интересовала литература в целом и именно такая литература в частности). Но на месте любого советского писателя - я уж точно бы изо всех сил постарался написать «Наш ответ Чемберлену».

Что можно противопоставить циничному «всезнанию», которое, к тому же, констатировало вполне реальную реальность, от которой никуда не денешься? Ответ нашелся легко. «Ста­рич­ку-все­знай­ке» (от лица которого писал Хайнлайн) и его потребительскому окружению вполне естественно противопоставить подвиг. Причем не просто подвиг, а подвиг такого масштаба, который способен изменить окружающий мир и преобразить его обитателей (поэтому очень многие отечественные произведения в жанре «звездной тематики» светятся отраженным светом личности Юрия Гагарина (1934-1968) и его судьбы, включая загадочную гибель при невыясненных обстоятельствах). А что такое подвиг, как не осуществление невозможного, вопреки обстоятельствам и вообще всякой логике? Подвиг - явление иррациональное, поэтому нет ничего удивительного, что главным аргументом в дискуссии с «Чемберленом» стал иррационализм. Но не просто иррационализм, а иррационализм, который приводит к победе вопреки всему.

Выше я приводил список из пяти отечественных произведений в данном жанре. Все они без исключения (!) в той или иной степени полемизируют с книгой Хайнлайна! «Трудно быть богом» - это «перевертыш» относительно «Чужака»: Арканар соответствует потребительскому обществу, а сотрудники Института экспериментальной истории - марсианам. Эффективность взаимодействия цивилизаций выше, чем у Хайнлайна, во многом, благодаря определенному иррационализму поведения Ан­то­на-Ру­ма­ты. «Солярис» прямо говорит о том, что именно в космосе у людей есть возможность стать лучше самим и понять разницу между истинными и ложными ценностями. «Москва - Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» свидетельствуют о том, что обстоятельства благоприятствуют тем, кто искренне готов к совершению подвига. А в книге «Дети синего фламинго» война с концепцией «Чужака» становится сюжетом. Пафос поднимается до невероятной высоты: «Что победит: Вера в Мечту или унылая серая реальность? ».

Что же касается «Первой звездной»... Здесь вообще отдельный разговор. Складывается впечатление, что Борис Лапин совершенно намеренно писал книгу против «Чужака». Хотя бы потому, что камней во вражеский «огород» он набросал гораздо больше, чем другие. Правда при этом, несмотря на ярко выраженный антиамериканизм, «Первая звездная» - еще и антисоветская книга.

 

<  6 «Первая звездная»: смотрим в книгу - видим ...?  >

- Но ты же советский человек!

Борис Полевой

 

Как пишет Википедия, критики обвиняли Бориса Лапина в том, что он якобы положительно относится описанному им Эксперименту. Думаю, что он, в ответ на подобные обвинения, благоразумно промолчал. Почему? Попробуем взглянуть на повесть глазами официальной советской критики.

Начнем с камешков в американский огород. Эксперимент проходит в на территории США («под палящими лучами техасского солнца»). Это раз. Почему, скажем, не в Семипалатинске? Ведь если бы с Экспериментом все было «чисто», то он должен бы был проходить на территории СССР. Вопросов нет. А если на территории США - это уже повод задуматься.

Обманывать людей - нехорошо. В Советском Союзе не говорят: «Счастливого пути! », когда лететь никуда не надо. Если уж сказано: «Ну, поехали! », значит, действительно, поехали. А если сказали, но не поехали - это обыкновенное капиталистическое лукавство.

Но это мелочи. Открываем Хайнлайна и в самом начале читаем (приведу только две короткие цитаты):

1. «Первую экспедицию на Марс комплектовали, исходя из принципа, что главная опасность для человека - сам человек»;

2. «Восьми человекам, сведенным вместе почти на три земных года, предстояло жить гораздо более тесной компанией, чем обычно. Чисто мужской экипаж был отклонен как неустойчивый и нездоровый. Предполагалось, что оптимумом будут четыре супружеские пары...»

Да, да. В «Первой звездной» с Земли стартовал экипаж, подобранный по тому же самому принципу, что и в «Чужаке в чужом краю». И если у Роберта Хайнлайна экспедиция должна была совместно существовать три года, то у Бориса Лапина - триста лет. У Хайнлайна негативно-любовный треугольник возник, вероятно, сразу после старта, то у Лапина - лишь на 12-й год. И, наконец, если хайлайновская экспедиция продержалась гораздо меньше трех лет, то «Первая звездная» просуществовала, как минимум, 48 лет. Более того, первые три года жизни экипажа «Первой звездной» были вообще безоблачными. В чем же отличие?

А отличие в том, что в составе «Первой звездной» были настоящие советские люди (несмотря на американские и европейские паспорта). И эпиграфом к этой книге могли бы быть следующие слова:

«Самое дорогое у человека - это жизнь. Она дается ему один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое, чтобы, умирая, смог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире - борьбе за спасение человечества. И надо спешить жить. Ведь нелепая болезнь или какая-нибудь трагическая случайность могут прервать ее.»

Люди чуть более старшего поколения, чем я, знали наизусть эти слова Павки Корчагина из книги Николая Островского «Как закалялась сталь». Я изменил только одно слово: в оригинале было «в борьбе за освобождение человечества».

И астронавты «Первой звездной» пытаются жить именно по таким законам. Джон-старший - это, собственно, и есть Павка Корчагин собственной персоной. Алекс - это тот самый Комиссар из книги Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке». Софи послабее, но для настоящих героев нужен фон, для которого она идеально подошла. Ева - это, конечно, внеклассовый и мелкобуржуазный элемент (в семье, как говорится, не без урода, но ведь было мнение, что ее включили в состав экспедиции ошибочно!), а Ульф и Рудольф - ее жертвы. Александр, Люсьен и Полина (та Полина, которая до начала повести) - тоже классово вполне сознательные революционеры, способные постоять «за рабочее дело». Марта-старшая, и уж, тем более, Этель - заслуженные и уважаемые члены Компартии, много сделавшие для блага народа. Фред, Лидия и Марго - тоже те люди, дело которых будет жить вечно в сердцах младших товарищей по партии.

Но! Приведенная мною цитата эпиграфом не стала. Даже наоборот. Вместо нее в эпиграфе почему-то там фигурирует цитата из Сенеки, который, как известно, покончил жизнь самоубийством, когда император Нерон приказал ему умереть. Согласитесь, Сенека - куда более сомнительный авторитет для советского человека, чем Павка Корчагин. Я уже не говорю о том, что жена Сенеки Паулина (! ! !) сама выразила желание умереть вместе с ним. И это желание успешно осуществилось по их обоюдному с мужем согласию. Так ведь и ладно бы, за какое-то хорошее дело умер бы Сенека, так ведь нет. По приказу императора (классового врага), да еще какого! Более отвратительного диктатора-империалиста, чем Нерон, еще поискать... Впрочем, Сенека был воспитателем Нерона, и посему, в соответствии с надписями на советских плакатах: «Как работал, так и заработал». Но Паулина... Паулина и Полина - это ведь одно и то же имя. Похоже, что уже здесь дело попахивает каким-то грандиозным издевательством над ценностями соцреализма.

Или, по крайней мере, возникает ощущение, что в книге есть что-то не совсем советское. Например, Свен. Что это за типаж? Свидригайлов или академик Сахаров? Или и то, и другое? Или вообще, что-то такое, о чем лучше не задумываться классово сознательному человеку?

Или, скажем, Полина (если даже забыть про аналогичную ей Паулину). Конечно, и среди советских людей существуют слабые женщины. Те, которые пытаются бороться, но у них не хватает сил для борьбы. Это нормально. Не всем быть настоящими коммунистами. Это да. Но! Вообще-то, Полина - главный герой повести. Откуда такой странный акцент? Неужели на корабле не нашлось «более достойных» кандидатур? Ну, допустим, через Полину читатель сможет посмотреть на тех героев, которые действительно достойны. Так ведь нет. Сквозь Полину мы видим почти исключительно Свена, то есть, личность гораздо более «сомнительную», чем она сама.

Значит, похоже на то, что «Полет к Цели» - это если и не ложный, то, по крайней мере, не единственный сюжет повести. Но где же тогда другой, альтернативный (или, быть может, даже настоящий? ) сюжет?

Давайте посмотрим на то, как Борис Лапин показывает «капиталистический лагерь» - авторов Эксперимента. На первый взгляд, кажется, что он практически не показан: подумаешь, несколько реплик неизвестно кого в заключительной части последней главы! Но это не так. Образ авторов Эксперимента в повести фигурирует не менее ярко, чем образы всех вместе взятых астронавтов. Этот образ - Консультант.

Кто такой Консультант? Это машина. Но человекоподобная машина. Причем такая машина, которая думает, что лучше человека знает то, что этому человеку нужно. Где-то мы с Вами ее уже встречали раньше... Совершенно верно. Консультант - это Робот-вершитель из «Отроков во Вселенной»! Таких надо отключать. А отключить Консультанта - это фактически значит, прервать Эксперимент. А значит, Свен - это вовсе не ботаник и нытик, а мощный интеллектуал, который способен действовать в соответствии с собственными выводами, несмотря на всеобщий стереотип. Если суммировать все, о чем догадался Свен, станет совершенно ясно следующее. Свен логически точно спрогнозировал то, что Полина вскоре последует за ним. А это, в свою очередь, поставит Эксперимент на грань краха.

Выходит, что Свен - далеко не академик Сахаров. Он никакой не диссидент. Для Эксперимента Свен - это примерно то же самое, что Михаил Сергеевич Горбачев для СССР (обратите внимание, что их обвиняли примерно в одном и том же). Не наша задача рассуждать здесь о том, можно ли было спасти СССР, или какими могли бы быть последствия коллапса огромной державы, обладающей ядерным оружием. Но совершенно очевидно, что Эксперимент из «Первой звездной» прекратить в один момент совершенно невозможно.

Впрочем, я забегаю вперед. На первый взгляд, судьба Эксперимента в финале «Первой звездной» далеко не очевидна. А рассказанное сейчас выглядит не более, чем в высшей степени субъективной (хоть и забавной) интерпретацией.

Давайте суммируем то, что нам уже известно. Если Эксперимент - это хорошо, то Свен и Полина, скорее всего, сомнительные персонажи. Если Эксперимент - это плохо, значит, Свен и Полина, скорее всего, настоящие герои. Или героизм заключается в том, чтобы уйти, не мешая остальным?

Так что ли? Но все равно что-то не сходится. В самой сущности Эксперимента чувствуется неоднозначность, какая-то неопределенность, без разрешения которой невозможно понять, о чем идет речь. И еще. Складывается впечатление, что на словах Борис Лапин не договаривает очень многое.

Значит, в первую очередь, надо понять, что из себя представляет Эксперимент. А для этого необходимо из текста книги взять, по возможности, наиболее объективную и точную информацию.

 

<  7 Долетит или не долетит? Вот в чем вопрос.  >

...отсюда эрго: она утопилась умышленно.

Вильям Шекспир

 

Итак... Можно ли получить из текста книги Бориса Лапина какие-нибудь точные сведения? Безусловно. «Первая звездная» - довольно редкий случай, когда точных количественных данных достаточно для того, чтобы построить математическую модель. Борис Лапин указал точные (!) годы жизни всех (!) астронавтов. Это огромная информация. Посмотрим, что с ней можно сделать.

Давайте попробуем ответить на вынесенный в заглавие вопрос: «Долетит экипаж до цели или нет? ». Как перевести «долетит или не долетит? » на язык математики? Очень просто. К концу экспедиции, через 300 лет после начала, на корабле должен остаться хотя бы один живой человек. Можем мы узнать, сколько человек находится на корабле в каждый момент времени? Можем. Это раз.

Теперь давайте подумаем вот о чем. Одна ситуация - когда на корабле находятся восемь взрослых людей. Другая - четверо взрослых и четверо детей. Количество человек - одно и то же. Эти ситуации равнозначны? Конечно, нет. Необходимо как-то оценить распределение членов экипажа по возрасту. Это сделать тоже очень легко, поскольку возраст каждого члена экипажа известен. Можно посчитать все статистические моменты, оценить это распределение с большой степенью точности и подробности, но, для начала, посчитаем простейшее: средний возраст астронавтов в каждый момент времени. Это два.

Как влияет средний возраст на жизнеспособность экипажа? Трудно с ходу дать исчерпывающий ответ, но один критерий совершенно очевиден. Если, исключив колебания, связанные с рождаемостью и смертностью, мы обнаружим монотонно убывающий тренд среднего возраста (экипаж будет «молодеть»), то рано или поздно наступит «точка невозврата». После прохождения этой точки все астронавты будут умирать до достижения совершеннолетия, и рождаемость уже не сможет скомпенсировать смертность. Это три.

Что ж, как говорится, попробуем посмотреть на цифры. Построим график. По оси икс будем откладывать годы, начиная с 2112-го (старт экспедиции) и заканчивая 2160-м (точнее, датой финала повести). По оси игрек у нас будут два значения: количество членов экипажа в соответствующем году, и средний возраст членов экипажа. Для определенности будем считать, что в год смерти (или ухода в «реактор») данный член экипажа на корабле уже отсутствует. А родившихся на корабле будем учитывать с того момента, когда им исполнится год.

Ну как, интересно, что получится? Давайте посмотрим:

 

 

 

Теперь попробуем понаблюдать. Что сразу бросается в глаза? Очень низкий уровень самой последней точки - 2160 (здесь и далее слово «год» я буду опускать, чтобы не загромождать изложение). Это абсолютный минимум по обоим показателям. На корабле осталось 5 человек, средний возраст которых составляет 10 лет и 7 месяцев. Самая глубокая «потенциальная яма» за всю историю корабля.

Впрочем, чтобы ее обнаружить, не надо строить графиков. Она легко видна невооруженным глазом. Более того, значительная часть книги, собственно и посвящена тому, что экипаж находится в указанной яме.

Но, быть может, из нее вполне реально выбраться? Ведь были же и другие ямы, например, 2116, 2125, 2155. Из них экипаж, вроде бы, успешно «выгребал». Согласен, давайте не будем спешить. Что еще вам заметно на графике?

Количество человек на корабле поддерживается относительно стабильным. На корабле никогда не было больше девяти и меньше пяти астронавтов. Некоторое беспокойство вызывает последняя «пятилетка», когда численность населения беспрецедентно упала. Но это, вроде бы, компенсируется предпоследней «пятилеткой», когда, напротив, на корабле находилось 9 человек аж 4 года подряд (что тоже беспрецедентно). Похоже, что колебания численности населения корабля, взятые сами по себе, не показательны.

Впрочем, этого также следовало ожидать, поскольку астронавтам было прямо сказано: поддерживать количество человек на корабле в стабильном состоянии, без резких колебаний в ту или иную сторону. Согласен, это тоже тривиальный результат. «Да и есть ли здесь что-нибудь поинтереснее? » - можете спросить вы.

Конечно, есть: мы ведь еще только начали!

Вот, например, давайте посмотрим, как менялся средний возраст экипажа. Здесь мы видим четыре «волны»: 2112-2126, 2126-2143, 2143-2155, 2155-2160. Начнем с конца. Две последние волны совпадают с периодами, когда кораблем командовали соответственно Фред и Свен. Вторая волна с начала (или третья с конца) - это часть того периода, когда командиром был Алекс (он принял командование после смерти Джона-старшего в 2116).

Последние три волны очень похожи. Каждая из них начинается с одинаковой «ступеньки»: на второй год после начала волны рождается новый член экипажа. В 2128 - Полина, в 2145 - Люсьен, в 2157 - Мар­та-млад­шая. На протяжении каждой из этих волн средний возраст более-менее постепенно возрастает, а конец ознаменован относительно быстрым «обвалом» среднего возраста.

А теперь обратите внимание самую на первую волну. Она существенно отличается от трех последних. Начальная ступенька у нее выше (рождение Фреда - 2116), а затем - медленное, но неуклонное падение среднего возраста. Это как бы адаптационная волна, когда стратегия выживания экипажа «Первой звездной» еще не сформировалась. Поэтому можно сказать, что корабль стал жить самостоятельной жизнью именно с 2126. Поэтому сравнивать между собой имеет смысл лишь последние три волны (первую из них, по аналогии с остальными, мы будем называть периодом Алекса). И, если нам удастся обнаружить какие-либо явные тенденции, можно попытаться спрогнозировать дальнейшее развитие событий.

Давайте посмотрим на минимальное и максимальное значения среднего возраста, достигнутые в каждой волне: Алекс - 21.71 и 31.75, Фред - 15.66 и 28.44, Свен - 10.6 и 17.66. Теперь посчитаем средние значения среднего возраста для каждой волны в целом: Алекс - 26.42, Фред - 16.25, Свен - 13.41. Ну, и в заключение, сравним продолжительность периодов: Алекс - 17 лет, Фред - 12 лет, Свен - 5 лет.

Как видим, все три тенденции негативные. Самая опасная - последняя из них. Если длительность волн будет уменьшаться и дальше... То куда уж уменьшаться-то? ! Сколько может продлится предполагаемая «волна Александра», которая началась в 2160? Четыре года, три года, два года или один год? Даже если допустить, что Александр относительно Свена «продержится» столько же, сколько Фред относительно Алекса (70%), это будет всего лишь три года. Что это значит?

Через три года Александру будет 22, а Люсьен - 18. В зависимости от того, что произойдет с Александром (естественная смерть или уход в «реактор»), в лице Люсьен Эксперимент получит либо вторую Софи, либо вторую Полину. Почему? Да хотя бы потому, что на корабле не было ни одного (! ! !) случая, чтобы жена командира пережила его хотя бы на год (привет от Сенеки с Паулиной). Уход Люсьен вслед за Александром практически неизбежен.

Но! Люсьен-то исполнилось всего 18, а код от реактора Консультант выдает в 20 лет. Значит, возможны лишь два варианта. Первый - Александр и Люсьен вместе уходят в реактор. А может быть, даже вместе с остальными детьми («Эксперимент на этом заканчивается,» - добавляет Капитан Очевидность). С учетом развинченных плафонов и необъяснимого двойного ухода Свена и Полины подобный исход не так уж невероятен. Потому что выбор-то, собственно, невелик: либо сойти с ума, либо догадаться. А догадавшись, вряд ли Александр и Люсьен согласятся продолжить игру. Они не похожи на фанатов шоу «Дом-2».

Второй вариант. Люсьен остается на корабле, и у нее начинает ехать крыша до соответствующей степени. У наблюдателей за кораблем неприятный выбор: или передать через Консультанта код от реактора (в нарушение принципа 20 лет), либо получить РЕАЛЬНОЕ самоубийство. Скорее всего, они выдадут код. После этого командиром корабля станет 13-летний Джон-младший, которому статистика отводит максимум два года. А остальное - уже несерьезно, там Экспериментаторам придется думать нелегкую мысль о хорошей мине при плохой игре.

Итог следующий. Если тенденция к уменьшению длительности периодов не будет преодолена - Эксперимент просуществует максимум еще 5 лет. А скорее всего, гораздо меньше: два или три года. То есть, самая поздняя дата окончания Эксперимента - 2165.

Но, допустим, эта тенденция не абсолютна. Предположим, ее как-то удастся преодолеть. Тем не менее, тенденция уменьшения максимально достигнутого среднего возраста тоже очень опасна. Если максимально достигнутый средний возраст будет продолжать уменьшаться, то мы получим следующее. Напомню, что при Алексе эта величина составляла 31.75 лет, при Фреде 28.44 года, а при Свене - 17.66 лет. Если при Александре произойдет даже такое же небольшое падение этой величины, как при Фреде относительно периода Алекса, максимально достигнутый средний возраст будет равен 15.82 года. Что это значит?

На момент начала предполагаемой «волны» Александра средний возраст составляет 10.6 лет. Если У Александра и Люсьен не будет детей, период Александра продлится максимум 5 лет. К этому моменту средний возраст станет равным 15.06. После того, как экипаж останется без Александра и Люсьен (по причинам, о которых шла речь в предыдущих абзацах), командиром станет Джон-младший, а средний возраст составит 11.33. Если падение максимального среднего возраста при Джоне-младшем будет таким же небольшим, как при Александре, максимально достигнутый средний возраст при Джоне-младшем составит 13.48. Это оставляет Джон-младшему всего два года, за которые новых членов экипажа не появится: единственной женщиной на корабле осталась восьмилетняя Марта-младшая. Получаем тот же расклад, что и раньше - GAME OVER («что, в переводе с английского, означает „игра окончена",» - комментирует Капитан Очевидность и, улыбаясь, закуривает).

Какие-то шансы у экипажа остаются, если Люсьен станет матерью-героиней. Тогда, скорее всего, у них с Александром кто-нибудь родится в 2162. Средний возраст в 2162 будет составлять 12.6, а в 2163 - 11.5. Если больше детей не будет - через четыре года (в 2167) получаем то же, что в предыдущем абзаце. Если второй и последний ребенок родится в 2165 - получим GAME OVER в 2168. Если у Александра и Люсьен будет четверо детей (2162, 2164, 2166, 2168), то в 2170 корабль все равно останется без Люсьен и Александра. Средний возраст составит 12.22, что опять, как в предыдущем абзаце, оставляет Джону-младшему максимум два года, за которые Марта-младшая все равно не успеет достичь совершеннолетия. Правда, останется Серж, за которого через год-другой Марта-младшая сможет выйти замуж. Но тогда (если тенденция к уменьшению максимально достигнутого среднего возраста непреодолима), количество младенцев должно еще увеличится. А столько людей не поместится в корабль. Значит, опять GAME OVER.

Итог. Если тенденция к уменьшению максимально достигнутого среднего возраста не будет преодолена, Эксперимент просуществует максимум до 2172 года.

Две оставшиеся тенденции тоже не вселяют оптимизма. Если их не преодолеть, для экипажа программой-максимум окажется протянуть хотя бы еще 10-15 лет. Сотни лет - это уже просто невероятно.

Обратите внимание, что для наших расчетов нужно просто знать историю корабля и уметь производить математические операции. Все просчитывается так же элементарно, как простенькая шахматная задача. Уверяю вас, что человек, который догадался развинтить плафоны и обнаружить камеры наблюдения, смог бы без труда догадаться просчитать и все это. И ушло у него бы на такую безделицу часика два максимум.

Знатоки статистики, конечно, могут меня упрекнуть в том, что, говоря о среднем возрасте, я не указал дисперсию распределения. Пожалуйста, мне это сделать не трудно. Относительное сред­не-квад­ра­ти­чес­кое отклонение от среднего возраста действительно, вроде бы, очень велико: от 101% до 132%. То есть линия на вышеприведенном графике должна быть прочерчена как бы очень толстым фломастером. Да только это ничему не поможет. Среднеквадратическое отклонение в нашем случае зависит от величины среднего значения. Каким бы ни был толстым фломастер, но если средний возраст будет приближаться к нулю, то и толщина фломастера будет приближаться к нулю с такой же скоростью.

 

<  8 Звездные болезни >

Это мы не проходили, это нам не задавали!

Юрий Энтин

 

«Хорошо, - могут возразить мои оппоненты, - статистика статистикой. Но с чего, собственно, мы считаем, что статистика адекватно описывает поведение системы? Может быть, в системе заложены еще какие-нибудь механизмы, которые включатся после 2160 года, и позволят преодолеть все негативные тенденции? ». Это разумное замечание. Давайте посмотрим на нашу систему более подробно.

Попробуем представить себя на месте Александра. Перед ним стоит задача: понять, как теперь командовать Кораблем. Что находится в его распоряжении? Командирский опыт его отца Фреда - раз. Личное знакомство с врачом Корабля Этель - два. Командирский опыт Свена - три. Молодость, энергия, физическая сила и кураж - четыре. Любовь Люсьен - пять. Консультант - шесть. Необъяснимые уходы Свена и Полины - семь. Все, вроде бы.

Что из этого он сможет извлечь? Опыт Свена, скорее всего, будет отвергнут как отрицательный: Александр не станет искать неожиданных решений, когда надо спасать Эксперимент. Вероятнее всего, Александр вооружится опытом Фреда и попытается повторить то, что сделал Алекс после 2125 года.

Это значит, что Александр не станет принципиально менять стратегию управления. Следовательно, «волна» Александра будет иметь точь-в-точь такую же конфигурацию, как «волны» Алекса, Фреда и Свена. А значит, период его правления аккуратно впишется в только что рассмотренную статистику.

Почему? Не будем забывать, что с историей корабля Александр не знаком. Может быть даже настолько, как и Люсьен (которая не знает даже то, что Александру уже давно за девятнадцать). Ведь для того, чтобы изменить стратегию управления (неизменную с 2125 года), надо знать историю корабля, понять ошибки предшественников и придумать новую, лучшую стратегию. На это нужно время. А времени нет! Если срочно не поменять стратегию управления, то где-то через три года для Александра и Люсьен наступит полный коллапс. В такой ситуации молодость, энергия, физическая сила и кураж не спасут: у Полины тоже был аналогичный набор достоинств (пусть и не в таком объеме).

Любовь Люсьен. Это большой плюс, но на него есть и минус: уходы Свена и Полины. Если Александр будет жить по сложившимся традициям Корабля, то Фред и Этель станут для всех положительными примерами, а Свен и Полина - отрицательными. По примеру предшественников Александр будет очень требовательно относиться к товарищам по кораблю. Быть может, даже так же, как к себе. А под таким грузом Люсьен вполне может «сломаться». Тем более, что если Александр не станет менять выработанную за 35 лет стратегию, то в 2162 году, вообще-то, у них с Люсьен должен родиться ребенок.

Остается Консультант. В случае с болезнью Джона-млад­ше­го Александру уже удалось «прогнуть» Консультанта. Что произойдет, когда в следующей трудной ситуации Консультант не прогнется? Сломается Александр или нет? Это вопросы риторические. А вот если Консультант «прогнется» во второй раз... Тут уж Александр на него навалится со всеми свойственными его характеру и молодости энергией, физической силой и куражом. В результате, «напичканная фактами машина» превратится в поле для психологической дуэли между экипажем и наблюдателями (которые, как оказалось, тоже не железные).

Выходит, что средств для быстрой смены стратегии в распоряжении Александра просто нет. Это означает, что Эксперимент уже летит в пропасть, если произойдут наиболее вероятные события. Но, давайте допустим, что Александру повезет, и наступят менее вероятные, но более благоприятные для него события. И в распоряжении экипажа появится еще несколько лет, чтобы попытаться избежать катастрофы, на близость которой неумолимо намекает статистика.

Но и это еще далеко не все. При более детальном анализе обнаруживаются новые проблемы, не учтенные в нашей математической модели. Речь идет о следующем.

Главный враг экипажа - смертность. Вы все еще верите сказкам Консультанта, что главная проблема в смертности - циркониевая болезнь? И в то, что теперь, когда она побеждена (путем вмешательства наблюдателей), проблем со здоровьем у экипажа не будет? А если будут, то их снова легко решит Консультант (пусть даже путем очередного внешнего вмешательства)?

Что ж, посмотрим, какие болезни опаснее для Эксперимента, циркониевая или что-нибудь другое. Да, циркониевая болезнь нанесла серьезный удар: от нее умерло пять человек. Причем четверо - в один год. Неужели существует нечто еще более опасное? Давайте посмотрим.

Помимо смертности от болезней, есть еще естественная смертность. Ее можно скомпенсировать только рождаемостью. Какие здесь перспективы на момент 2160 года? Начнем с того, что для рождения детей (тем более, нескольких) необходимо определенное здоровье. Как у Люсьен с этим вопросом? О здоровье Люсьен в книге ничего не говорится. Кроме одного маленького факта. Ее родители - родные брат и сестра по отцу. Значит, проблемы со здоровьем вполне вероятны.

Смотрим далее. Люсьен выходит замуж за Александра. Каковы перспективы? Открываем Историю Корабля, читаем. Оказывается, Лидия (мать Александра) и Марго (мать Люсьен) - родные сестры по матери. Значит, Александр и Люсьен, муж и жена - двоюродные брат и сестра. Ну и как у нас со здоровьем детей? Не поторопилась ли Полина заявить, что «единственная проблема - роды, но и это не проблема»? Думаю, есть основания полагать, что поторопилась.

Ну и, наконец, у нас на корабле осталось еще трое детей: Джон-млад­ший, Серж и Мар­та-млад­шая. Мар­та-млад­шая и Серж - родные брат и сестра по отцу. Конечно, Джон-младший и Марта-младшая не являются близкими родственниками. Допустим, когда они вырастут, Марта предпочтет Сержу Джона (что, в общем-то еще далеко не окончательный факт). Марта и Джон поженятся, у них родятся дети. А дальше что? Следующим поколением «Первой звездной» будут дети Александра и Люсьен и дети Джона и Марты (младших). Джон-младший и Александр - полностью родные братья, как по отцу, так и по матери. Значит, к 2190-м годам (если Эксперимент каким-то чудом дотянет до этой даты, что маловероятно) экипаж корабля будет состоять исключительно из родных и двоюродных братьев и сестер. Которым придется становиться родителями. А лететь, в любом случае, останется еще больше 200 лет. И вы все еще стопроцентно уверены, что после 2160 года у экипажа есть хорошие шансы долететь до Цели?

К слову сказать, в контексте сказанного вопрос Полины: «Интересно, что думает Свен о проблеме народонаселения? » звучит с такой неожиданной иронией, от которой не отказался бы и Роберт Хайнлайн. А ведь просчитать, кто, когда и у кого может родиться, гораздо проще, чем анализировать колебания среднего возраста. И рождаемость - не экзотическая циркониевая болезнь. Все было хорошо известно уже несколько сотен лет. Вот вам и еще раз «Наивные люди! ». Вопрос лишь в том, кто в данном случае «наивные люди», чей это «косячок»? Не знаю, как у вас, а у меня есть переходящее в уверенность подозрение, что столь очевидный «прокол» допустил таки не экипаж (хотя некоторая часть ответственности за происшедшее лежит на первых астронавтах).

В чем же дело? Какая такая болезнь обесценила самоотверженный труд и подвиг более чем десятка астронавтов? Если мы откроем одну очень известную книгу, на которую было не принято ссылаться в Советском Союзе, то прочитаем там, например, следующее:

1. не убивай

2. не прелюбодействуй

Эти (и кое-какие другие) принципы, к слову сказать, были изначально сформулированы именно как элементарные законы выживания.

Посчитаем прямую смертность экипажа от их нарушения.

По первому пункту (учтем также самоубийства): Софи, Ульф, Рудольф, Полина. Итого - 4.

Теперь, по второму пункту: Ева. Итого - 1.

Впрочем, нарушения по второму пункту только кажутся более безобидными, чем по первому. Нарушение первого пункта стало непосредственной причиной смерти Ульфа и Рудольфа, а причиной непосредственной причины было нарушение второго пункта. Испорченный «генофонд» корабля - тоже прямое следствие нарушения второго пункта.

Подведем итог. Из-за убийств и «хождений на сторону» только сразу погибло 5 человек (ровно столько же, сколько от «страшной» циркониевой болезни). Но этим жертвы не исчерпываются. Возникает принципиальная проблема с рождаемостью, перед которой рано или поздно окажется бессилен даже Консультант.

Оказывается, «не убивай» и «не прелюбодействуй» гораздо более необходимо для успеха Эксперимента, чем пафосное кредо Павки Корчагина. Если не соблюдать первое, второе уже не спасет, и никакая жертвенность, никакой подвиг не помогут достичь Цели.

Но и это еще не все. Самоубийств, например, без причин тоже не бывает. Да и с циркониевой болезнью тоже не все еще ясно.

Вот, например, Джон-стар­ший. Почему он скрывал свою болезнь: потому что никого не хотел огорчать или потому, что боялся показаться слабым в глазах подчиненных? Допустим, первое. А он, вообще, подумал о том, что, между прочим, состраданию тоже надо учиться? О том, что каждый член экипажа может в какой-то момент оказаться слабым и о том, что именно в этот момент ему нужно помочь? И о том, что надо научиться помогать? Нет, Джо­на-стар­ше­го интересовала только внешняя, физиологическая сторона болезни. Он не давал права быть слабым ни себе, ни другим.

Софи о его болезни, судя по всему, не знала. Джон не подумал о том, чтобы подготовить ее к своей смерти. И о том, чтобы у Софи не пропало желание жить, тоже не подумал. Отсюда - первое самоубийство. Раз. А заодно и второе, в случае с Полиной. Два. Потому что Полину никто не научил быть слабой. А точнее говоря, выживать в таком состоянии. Поэтому она фактически поступила так же, как Софи, оказавшись в аналогичной ситуации.

То, что к 2160-му году ценность Полины для экипажа была огромной, кажется очевидным. А вот потерю Софи очень легко недооценить. Софи была единственной из первых астронавтов, кто обладал настоящими художественными способностями. Вместе с Софи с Корабля ушло настоящее, подлинное искусство (остался только развлекательный «шоу-бизнес» в лице Ульфа и Евы): ведь Софи так и не успела никого ничему научить...

Без настоящего искусства, как известно, любое человеческое сообщество нежизнеспособно. Исчезновение или деградация искусства всегда является «первой ласточкой» будущих катаклизмов. Поэтому отсутствие Софи на Корабле вполне могло быть катализатором для событий 2124-25 годов.

Дорого обошлась экипажу «Первой звездной» ошибка первого командира, если перефразировать одно из размышлений Полины (Капитан Очевидность не находит нужных слов и нервно курит в стороне). Унылая, серая реальность Корабля - вот прямое следствие исчезновения Искусства. Если бы Софи дожила до 2140-х годов, та же Полина (к примеру) могла бы научиться у нее писать стихи. Я не говорю уже о том, что люди с художественными способностями обладают диалектичностью мышления в очень высокой степени. В этом плане потенциал Софи был гораздо выше, чем у Алекса. Так что, останься Софи на Корабле, быть может, кризиса 2124-25 годов не было бы вовсе. А если бы что-то подобное бы случилось - преодолеть негативные последствия было бы гораздо легче.

Казалось бы, все очень просто. Человек не может быть всегда сильным. Он иногда бывает слабым. И надо знать, как правильно себя вести, когда ты - временно - слабый.

Слабым временно бывает всякий человек. Исключений история не знает. Но некоторые не дают права быть слабым ни себе, ни другим. Или, напротив, считают, что имеют право не прощать те или иные поступки ни себе, ни другим. Все это (как и нарушения принципов «не убивай» и «не прелюбодействуй») - проявления одной и той же болезни, название которой давно известно.

Такая болезнь именуется в народе «звездной болезнью». Ее симптомы в разной степени есть у всех. Однако по мере приближения человека к звездам, когда он их начинает видеть все ближе и ближе, и уж, тем более, хватать прямо с небес, у «звездной болезни» может наступить острая фаза. Которая приводит либо к быстрой смерти, либо к глубокой инвалидности.

Поэтому, прежде чем отправлять людей прямо к звездам, необходимо, чтобы у них выработался иммунитет от этой опасной и самой смертельной болезни. А чтобы не заболеть всерьез, нужно соответствующим образом укреплять здоровье.

Конечно, Джон-старший и уж, тем более, другие астронавты не виноваты в том, что Эксперимент провалился из-за эпидемии «звездной болезни». Самое страшное, что о ней никто не знал, она каждого из них подкараулила из-за угла. А Консультант и руководство Эксперимента тоже не распознали ее симптомов.

Что же, нам придется сделать вывод о том, что авторы Эксперимента - преступники, раз они отправили экипаж без однозначно необходимой для выживания подготовки? Трудно сказать. Скорее всего, они сами не представляли, как справиться со звездной болезнью. А снимает незнание ответственность в данном случае или же нет - решать не нам.

 

<  9 Итоги «Первой звездной» >

Но спускаемся мы с покорённых вершин...

Владимир Высоцкий

 

Повесть Бориса Лапина написана по принципу сэндвича. Сырная начинка - это только что приведенные мною логические выкладки, которые, не исключаю, трудно осилить без бутылки доброго красного вина (заодно, разрешите вас поздравить с тем, что самое головоломное уже позади). А по краям повести - литературно калорийный и стилистически свежий хлеб. Я имею в виду главы «Страшный сон» и «Финиш» (последняя - даже с иронической отсылкой в сторону «Преступления и наказания»). Личность автора в повести отсутствует, Борис Лапин здесь поступает так же, как Лев Толстой в некоторых фрагментах «Анны Карениной» или Владимир Набоков в «Даре».

Все герои «Первой звездной» совершают подвиг. Те, кто летит - держатся до конца, каждый в меру своих сил. Свен своими действиями разрушает бесчеловечный и заведомо провальный Эксперимент - и это тоже подвиг, не менее значимый, чем у тех, кто самоотверженно идет к Цели несмотря ни на что. Полина, глазами которой мы смотрим на мир корабля, оказывается точь-в-точь на пересечении этих двух совершенно противоположных логических линий. Единственное, что она может сделать в данной совершенно безвыходной для нее ситуации - это осознать абсурд происходящего и действовать так, как ее научила далеко не безошибочная История Корабля.

Если расшифровать цифровой код, «Первая звездная» читается совершенно по-иному: не секрет, что звезды гораздо лучше видны в ясную ночь. Если Вы не перечитывали повесть, советую вам сделать это сейчас. Перечитайте сначала «Страшный сон» и «Финиш», а затем всю повесть целиком. И вы поймете, каким светлым и оптимистичным является ее финал.

«Финиш» - это возвращение со звезд для всех, а не только для Полины. Результат уже известен, и больше нет никакого смысла продолжать дорогостоящий Эксперимент. Большинство наблюдателей уже понимают это, просто никто пока не решается сказать об этом вслух. Говорить о завершении Эксперимента начнут через несколько дней, когда факт ухода Полины будет осмыслен хотя бы в первом приближении. Конечно, вопрос еще и в том, как организовать «обратный путь» для оставшихся на Корабле. Но это, в конце концов, не является неразрешимой задачей.

Конечно, придется еще много потрудиться, прежде чем полеты к звездам станут реальностью... А пока что между финальных строк повести ясно просвечивает последняя, главная запись в судовом журнале Корабля. Не исключено, что она будет звучать даже так: «12 июля 2161 года - Возвращение «Первой звездной» на Землю». Впереди радость встречи людей, которые были уверены, что расстаются навсегда. А это, согласитесь, достойная награда за их коллективный подвиг.

Что можно сказать о пьесе Олега Митрофанова? Она отличается от повести Бориса Лапина тем, что в ней никакой объективной определенности нет вообще. Мы, как и в повести, видим мир глазами Полины. Но не большей частью (как у Бориса Лапина), а целиком. Думать и действовать астронавтам приходится только исходя из фактически одной единственной позиции: есть Цель и до нее надо долететь. Поэтому каждая строка пьесы - сплошное противоречие. В такой предельно жесткой и абсурдной неопределенности Полина Бориса Лапина не смогла бы сдвинутся с места. Поэтому Полина Олега Митрофанова усилена некоторыми способностями Свена, в том числе, способностями к логическому мышлению (что делает эту и без того непростую роль совсем трудной). Драма заключается в том, что логическое мышление в пьесе (в отличие от повести) почти ничего не дает. Полина может и думать, и действовать, но совершенно не представляет, в каком направлении двигаться.

Поэтому, надо полагать, зритель, подобно экипажу Корабля, будет пребывать весь спектакль в состоянии не­ве­со­мос­ти-не­оп­ре­де­лен­но­сти. То ли Корабль летит среди звезд, то ли не летит; то ли дверь в реактор настоящая, то ли не настоящая, Эксперимент то ли нужен, то ли не нужен. И так далее. Без острых ощущений зритель не останется, об этом можно говорить сразу... Тем более, что почти единственный в спектакле «выход» в объективную реальность - вступительное видеоинтервью - и то не поддается полностью однозначной интерпретации.

Ключевые позиции повести Бориса Лапина Олег Митрофанов сохранил. В пьесе, как и в повести, самое главное - это подвиг. Только в пьесе он более иррационален. Каждый астронавт готов отдать свою жизнь... а за что? Неизвестно. Тем не менее, такая неопределенность абсолютна оправдана. Ведь Юрий Гагарин тоже был готов отдать свою жизнь, даже если при этом не нужно было бы лететь в космос.

Парадокс финала пьесы в том, там их как бы два. Один выражается словами «Завтра утром все будет иначе...», а другой - «Все останется так же! Навсегда». И то, что последнее слово в пьесе остается за Александром, по большому счету, еще ни о чем не говорит: потому что «сегодня» они летят, а «завтра» еще не наступило. Изюминка здесь, как и в пьесе, заключается в ответе на вопрос: «Долетят или не долетят? » И, подобно тому, как квантовая частица в известном опыте пролетает сразу через два отверстия, так и пьеса дает сразу два противоположных (!) ответа. Если это Эксперимент на Земле - он уже закончился неудачей, так же, как и в повести (хотя бы потому, что Полина из пьесы действительно способна «ломать руками стальные двери», хоть и не говорит об этом). А если корабль настоящий, который действительно летит к звездам, он долетит. И эти два совершенно противоположных ответа не только оба верны (как в задаче Джо­на-млад­ше­го), но они реализуются как бы одновременно. «Как так может быть? » - спросите вы. И мне придется ответить: «Иначе в искусстве, в общем-то, не бывает».

 

<  10 Чудеса и реальность

...когда он полетел,

Хрущев Никита Сергеевич сказал:

«Юрочка, посмотри, есть там Бог, или нет? »

Юрий Гагарин Бога не видел...

а Бог его видел! И благословил!

архиепископ Иосиф (Чернов)

 

Выходит, главным врагом человека на пути к звездам оказалась звездная болезнь... Как ее победить, да и можно ли, вообще, справится с ней? Не спешите отвечать, дорогие читатели, я уверен, что многие из вас прекрасно знают правильный ответ. Но здесь как раз тот случай, когда вопрос важнее ответа.

Мы с вами проделали довольно подробный и не самый легкий анализ «Первой звездной». А зачем? Неужели только потому, что он интересен сам по себе?

Конечно же, нет. Помните пять рассмотренных нами произведений «звездной тематики»? Мы говорили о том, что хронологический порядок их появления на свет противоположен логическому, говорили о полемике с книгой Хайнлайна, в которой, казалось бы, все «разложено по полочкам»... Но не казался ли нам с вами странным хронологический вектор, направленный в сторону все большего иррационализма? Как же можно называть фантастику научной, когда в ней, казалось бы, все большее значение приобретает авторский произвол?

Теперь мы можем ответить на все эти вопросы вполне однозначно. Конечно, ни о каком авторском произволе в нашем случае речь не идет. Дело в том, что пять рассмотренных нами выше произведений плюс повесть Хайнлайна - это ни что иное... как своего рода история борьбы со звездной болезнью! И вот эти этапы. «Чужак в чужом краю» - описание симптомов, «Трудно быть богом» - постановка диагноза, «Солярис» - лечение народными средствами, «Первая звездная» - попытка самолечения, «Москва - Кассиопея» и «Отроки во Вселенной» - лечение антибиотиками, «Дети синего фламинго» - медленное выздоровление после реанимации и восстановительного курса в стационаре.

Но самыми поразительными оказались результаты борьбы со звездной болезнью:

1. Люди, которых принято считать «слабыми», менее подвержены звездной болезни, чем так называемые «сильные личности». У последних она протекает в гораздо более острой форме, чем у первых. Перед лицом крайней необходимости «сильный» становится слабее, а «слабый» сильнее. Дети, в силу своих принципиальных слабостей в сравнении со взрослыми, временно (до совершеннолетия) обладают бОльшим иммунитетом к звездной болезни.

2. Способность совершить подвиг определяется исключительно наличием иммунитета к звездной болезни. И больше ничем. Нет иммунитета - нет сил для подвига.

3. Сделать невозможное способен лишь тот, кто ясно осознает как необходимость, так и невозможность невозможного.

4. Ни одно чудо не происходит случайно.

5. Чудеса являются осязаемой реальностью. Но лишь для тех, кто победил звездную болезнь (хотя бы временно).

6. Существование человеческого сообщества любого масштаба, практически целиком пораженного звездной болезнью и потому неспособного существовать, - тоже чудо.

7. У каждого подвига есть причинная необходимость (ради чего? ) и объект (для кого? ). Они не могут быть одним и тем же, иначе подвиг теряет смысл. Чем ближе находятся необходимость и объект, тем меньше смысла в подвиге, тем труднее его совершить.

8. Подвиг, нужный для человечества, невозможно совершить только ради человечества. Это то же самое, что пытаться двигаться под воздействием внутренних сил или пробовать перевернуть Землю, не имея точки опоры.

Хочу еще раз обратить ваше внимание, дорогие друзья. Чудо как таковое стало неотъемлемым элементом литературы, основой которой является научное знание. Это далеко не тривиальный факт! Научная фантастика «звездной тематики» логически обосновала необходимость, а следовательно, полную реалистичность чуда.

Так что сегодня «верить в сказки» разрешено не только детям. Конечно, каждому приходится выбирать: либо скучная жизнь без чудес, либо самоотверженная борьба со звездной болезнью. Тем более, что последнему даже учат в специальной школе. Правда, я не могу вам сказать, где именно находится соответствующая спецшкола. Она очень близко, в двух шагах от каждого из нас. Но туда принимают лишь тех, кто сумел отыскать ее самостоятельно. 

Схематический сюжет научно-фантастической повести 

 

 

Комментарии:

---

Юля
30.08.2011 11:07

Петя, это просто фантастика! :) Спасибо за прекрасную пищу для размышления. Если бы было где - опубликовала бы. Хочется написать более умный и содержательный комментарий, но нет слов. Спасибо.

---