Куличкин Блог

А это http://petya.blogik.org мой другой блог

---

17.03.2010 23:19
Читать только Счастливый день успешного зэка

Счастливый день успешного зэка

Сходил вчера в Пермскую оперу на «Один день Ивана Денисовича». Перед тем, как идти, прочитал солженицынский первоисточник и попытался представить, как может выглядеть опера, написанная на такой сюжет.

После спектакля я оказался в противоречивой ситуации. Я люблю оперный театр, мне нравится ходить на музыкальные спектакли. И мне бы очень хотелось, чтобы Пермский театр оперы и балета имени П.И. Чайковского преуспевал во всех смыслах, как в творческом, так и в финансовом. Мне очень хотелось бы видеть творческие успехи театра, которые я мог бы поддержать всеми имеющимися в моем наличии информационными ресурсами. Тем более, что я вижу там вполне работоспособную команду с хорошим потенциалом. Единственное, чего я не могу, — это назвать плохое хорошим. В таком случае, как известно, лучше промолчать. А свои замечания и соображения высказать в конфиденциальном порядке. Поэтому на сайте permnew.ru моей публикации не будет (если только меня не вынудит к ней какая-нибудь широкомасштабная дискуссия вокруг этого спектакля). Более того, спектакль вскоре поедет в Москву на «Золотую Маску», и московские критики «докопаются» как по делу, так и не по делу. Почему же я таки решил выпустить свое мнение в свет? Очень просто. Моего развернутого мнения ждут многие люди, и проще всего изложить его именно здесь, в узком кругу постоянных читателей Куличкина Блога. 

Итак, начнем, пожалуй.

Как говорил А.С. Пушкин, творца нужно судить по его собственным законам. Мои «законы», сформулированные по вышеприведенным ссылкам, создателям спектакля не подошли (впрочем, за некоторыми исключениями, о которых позже). Посмотрим, какие задачи поставили создатели спектакля и насколько их удалось воплотить.

Либреттисты (Георгий Исаакян и Александр Чайковский) и композитор (тот же Александр Чайковский) пошли буквально-дидактическим путем. Солженицынская «драматургия» не претерпела никаких изменений (слово «драматургия» пишу в кавычках, потому что Солженицын не предполагал здесь никакой драматургии). Последовательность событий осталась той же. Текст везде солженицынский. Слова автора были отданы персонажам (что, правда, выглядело подчас довольно странно). Но одно решение было удачным: либреттисты решили «омузыкалить» лагерный словарь. 

Музыка в привычном понимании в данной «опере» практически отсутствовала. И не надо считать, что здесь я выдвинул какое-то серьезное и принципиальное обвинение. То же само можно было сказать и другими словами: «музыка соответствовала уровню современных московских композиторов» или «музыка нисколько не уступала музыке современных композиторов в других оперных спектаклях, номинированных на «Золотую маску». Зная композиторские возможности Александра Чайковского, я не буду предъявлять претензий к отсутствию музыкальной драматургии, к отсутствию внятных вокальных партий, к отсутствию в данном спектакле самостоятельной музыкальной (и уж тем более тональной) логики. Не буду также предъявлять претензий к тому, что из музыки непонятно, почему же все-таки день у Шухова выдался счастливым (а это важнейшая мысль у Солженицына). Некоторые моменты композитору, безусловно, удались. Это несколько музыкальных фраз в духе Шостаковича: из лагерного словаря, слова «хорошо бригадир процентовку закрыл», пятнадцатисекундный эпизод погони за молдаваном (и еще, пожалуй, два три эпизода). В самом конце, где композитор использует трезвучия будто бы в тональности ля минор, звучание можно назвать музыкой (в привычном смысле). Двухминутная музыка после двухчасовой «немузыки» производит определенное впечатление. Впрочем, начало оперы тоже совсем не плохо. Этот лейтмотив (темой назвать его трудно) довольно узнаваем при повторении, что, безусловно, способствует определенной цельности саундтрека спектакля. Оркестровка, однако, решена довольно однообразно и, в целом, утомительна. Но и здесь есть один очень выразительный момент. Когда «кавторанга» Буяновского ведут в карцер, оркестр выключается и остается один хор. Безусловно, отдых от столь навязчивого оркестра запомнится почти каждому слушателю. Остальная музыка сама по себе, по большому счету, не несла самостоятельного смысла. Но в спектакле ее эффективность несколько повышается засчет видеоряда, который она иллюстрирует. Поэтому оркестровые эпизоды гораздо более выразительны, чем вокальные. В частности, весьма эффектен эпизод выхода на работу (несмотря заимствования из «Бориса Годунова»). Впрочем, такую музыку напишет и разложит на симфонический оркестр любой профессиональный кинокомпозитор и даже, пожалуй, студент консерватории (правда, не любой). С творческой точки зрения несколько странно, что опера была заказана именно Александру Чайковскому. При том, что только в Перми я знаю, по меньшей мере, двух композиторов (Валерий Грунер и Никита Широков), которые, пожалуй, справились бы с этой задачей не хуже и, что характерно, уложились бы в самые жесткие сроки.

К режиссуре у меня претензий нет. Да и какие могут быть претензии, когда режиссуры как таковой нет и в принципе быть не может? Откуда брать действие, если его нет в партитуре? Из первоисточника? Так ведь и там его нет! Ситуация изначально патовая. Что тут можно сделать? Ничего. Собственно, это «ничего» мы и видели на сцене. Артисты ходят по сцене, произносят солженицынский текст и все. Впрочем, надо сказать, что и с обычным хождением по сцене можно «наломать дров», но с технической точки зрения все было аккуратно. Никто не «мельтешил», само по себе движение было вполне гармоничным.

«Двигателем» спектакля в данном случае является видеоряд: сценография и костюмы (художник-постановщик — Эрнст Гейдебрехт). На это стоит посмотреть. Конструкция сцены сделана так, что у нее есть несколько «горизонтов»: от крайне низкого до очень высокого. Когда открываются все занавесы, сцена напоминает внутреннее устройство православного храма с царскими воротами посередине, из которых зэки выходят на работу. В костюмах ясно выписан другой, «цветной» мир, который резко контрастирует с серыми лагерными фуфайками. Иногда кажется, что сценографические решения поднимают музыку на иную высоту и придают какой-то смысл, казалось бы, ничего не значащим передвижениям артистов по сцене. Повторюсь, что воздействие костюмов и сценографии на музыку и мизансцены (фактически, воздействие «статики» на «динамику») — эффект очень любопытный. Очень рекомендую.

В общем и целом, спектакль получился довольно удачным: пожарные театр не закрыли, деньги на постановку нашлись, премьера прошла с успехом и вызвала резонанс в прессе, Наталье Солженицыной спектакль понравился, на «Золотую Маску» номинировали по семи номинациям. Таких спектаклей в репертуаре Пермского оперного, конечно, не 3653, но, полагаю, по крайней мере, несколько. Конечно, без них тоже не обойтись. По крайней мере, до поры до времени.

Но я нисколько не сомневаюсь, что пермским создателям «Денисовича» рано или поздно удастся покинуть творческий «лагерь», освободиться по-настоящему. Уверен, что они неоднократно порадуют нас удачными спектаклями.

 

 

Комментарии:

---